Любо (народн.)
Болванкой в танк ударило,
Болванкой в танк ударило,
Болванкой в танк ударило,
И лопнула броня.
И мелкими осколками,
И мелкими осколками,
И мелкими осколками
Поранило меня...
Ой, любо, братцы, любо,
Любо, братцы жить.
В танковой бригаде
Не приходится тужить...
Очнулся я в болоте,
Очнулся я в болоте,
Очнулся я в болоте,
Глядь — вяжут раны мне.
А танк с броней пробитой,
А танк с броней пробитой,
А танк с броней пробитой
Догорает в стороне.
Ой, любо, братцы, любо,
Любо, братцы жить.
В танковой бригаде
Не приходится тужить...
И вот нас вызывают,
И вот нас вызывают,
И вот нас вызывают,
В особый наш отдел.
Скажи, а почему ты,
Скажи, а почему ты,
Скажи, а почему ты
Вместе с танком не сгорел.
Ой, любо, братцы, любо,
Любо, братцы жить.
В танковой бригаде
Не приходится тужить...
Вы меня простите,
Вы меня простите,
Вы меня простите,
Это я им говорю.
В следующей атаке,
В следующей атаке,
В следующей атаке
Обязательно сгорю.
Ой, любо, братцы, любо,
Любо, братцы жить.
В танковой бригаде
Не приходится тужить...
Комментарии
Присутствует на следующих релизах:
Песня исполнялась на следующих концертах:
Примечания
«Любо, братцы, любо...» — популярная казачья народная песня.
В фильме 1942 года «Александр Пархоменко» «Любо, братцы, любо...» показана любимой песней Нестора Махно.
Прозвучавшая в фильме песня приобрела значительную популярность, появились «танкистские» переделки песни
«Танкистский» вариант песни поёт один из героев пьесы Анатолия Софронова «Человек в отставке» (1956).
Надо отметить, что представленный выше вариант встречается не только в песне Е. Летова (альбом «Реанимация»), но и в исполнении Зиновия Гердта. Вероятно это «народная» переделка песни.
Егор Летов: В некий момент я понял, что либо идти с массой людей, то есть жить в этом комплекте людского общения, быть человеком, собственно говоря. Либо ты от этого уходишь — и тогда добиваешься того, сего. Это просто правила такие. Но ты платишь за это определенным... одиночеством. Лет по десять так. Для меня даже сомнений не было. Не то что выбора не было, а даже вопрос не стоял. Потому что для меня определенные вещи просто с детства были важнее. Мне, например, было важнее — то ли я родился таким, то ли я вообще какой-то нечеловек, — но запах земли у меня столько рождал всегда... Или когда солнце садится. Когда я по лесу ходил. Это было для меня всегда гораздо важнее, чем какие-то человеческие общения, чем всякая вот эта гомозня вокруг меня, городская. Я её не боюсь, и не утомляет она меня. Она просто меня не очень интересует. Ну не затрагивает она меня. Я и без этого комфортно живу и отлично себя чувствую. Ну не реальность это для меня. Так, пустяки, что ли. Чепуха. Жизнь проходит не тут. И по сей причине я сразу поставил определенную такую вещь... как обращение к этим силам... Богу... я уж не знаю кому... я вот в последнее время говорю про цивилизацию и эволюцию. Вот этой силе эволюции я и согласен за все платить. Согласен платить всем. Вообще всем. Вот у меня песня «Любо, братцы, любо» про танк. Это в определенном смысле невиданной мощи вещь, вот она про это все. Поэтому, видимо, вокруг нас люди мрут, а нас обвиняют, что мы не умираем. А мы не умираем. Мы не умрем. Я вообще считаю, что я заслужил уже. Я так себя чувствую... таким вечным. То есть я бессмертный человек. Но за это платится определенными вещами. И в будущем будет платиться. Просто сейчас я не представляю, чем можно еще платить, что будет дальше. Потому что нагрузка идёт всё сильнее и сильнее. А путь всё равно всё интереснее и интереснее, собственно говоря.
Егор Летов: Однажды наш друг Максим Семеляк записал нам очередной сборник того, что на западе называется «Incredible Strange Music» (мы часто обменивается подобным). На нём в числе прочего была эта песня, исполненная Зиновием Гердтом — для какого-то спектакля или радиоспектакля. В это время мы как раз заканчивали запись «Реанимации», и песня странным образом описала то, что окружает и преследует нашу группу со стороны общественности чуть ли ни с самого рождения. Это своего рода идеальный манифест на данную тему. Чья это переделка — я не знаю, скорее всего, народная, военных лет. Таких версий было много.