Черный Лукич Квартирник у Егора 1987 | |
Лейбл: | UR-Realist |
Каталог#: | URCD 025 |
Формат: | CD, Концерт [Jewel Box, 8-стр. буклет, 2-сторон. инлей] |
Страна: | Россия |
Релиз: | 2002 |
Черный Лукич Квартирник у Егора 1987 | |
Лейбл: | UR-Realist |
Каталог#: | URCD 025 |
Формат: | CD, Концерт [Jewel Box, 8-стр. буклет, 2-сторон. инлей] |
Страна: | Россия |
Релиз: | 2002 |
Треклист
01 | Кончились патроны | 2:02 |
02 | Мы из Кронштадта | 1:54 |
03 | Я сегодня все смогу | 1:11 |
04 | Кучи в ночи | 1:56 |
05 | Весна | 1:28 |
06 | Military country | 0:54 |
07 | Колыбельная | 0:48 |
08 | Доброе утро | 1:55 |
09 | Ночь близка | 2:25 |
10 | Штурмбанфюрер | 1:55 |
11 | Дети короткой тьмы | 1:55 |
12 | Сталинские дети | 1:23 |
13 | Праздник вянущих гвоздик | 1:47 |
14 | Мой недуг | 1:19 |
15 | Осень | 1:58 |
16 | Из двух зол | 2:21 |
17 | Другой | 2:10 |
18 | Булочка с маком | 1:52 |
19 | РСДРП(б) | 1:20 |
20 | Сталин, Партия, Комсомол | 1:12 |
21 | Будет весело и страшно | 1:35 |
22 | Мадонна | 1:20 |
23 | Весна #2 | 1:42 |
24 | Предвыборная | 1:22 |
25 | Снова я один | 1:45 |
26 | Густав | 2:08 |
27 | Коля Мяготин | 1:30 |
28 | Бесхитростный жучок | 0:54 |
29 | Телега | 1:03 |
30 | У окна | 1:24 |
31 | Лейтенант Киреев | 2:22 |
32 | Про Олю | 1:02 |
33 | Одеяло Джузеппе | 1:08 |
34 | За все подряд | 0:40 |
35 | Я уколов не боюсь | 0:57 |
36 | Эрекция | 1:38 |
Бонус: "Концерт на Керамзитке" 1994 | ||
37 | Бесполезный день | 3:24 |
38 | Далеко-далеко | 2:13 |
39 | Суровая нить | 2:38 |
40 | Косолапый зверь | 2:19 |
Выходные данные
Данный квартирник состоялся в декабре 1987 г. Дома у Егора Летова и в этом виде был записан Ю. Шерстобитовой. Черный Лукич - голос, гитара; Янка и Окса - подпевки; Летов - сведение.
Фотографии:
стр. 2 | Киев, 1987, Древаль и Вадим Кузьмин |
стр. 3 | Киев, 1987, Янка, Лукич |
стр. 4 | Киев, 1987 |
стр. 5 | Киев, 1987, Егор, Янка, Лукич |
стр. 6 | Юрга, 1988: Дименций, Лукич, Окса, Ленка Сергеева, Юлька Шерстобитова, Янка |
стр. 7 | Юрга, 1988,Древаль и Вадим Кузьмин |
стр. 8 | Омск,янв. 1988,Древаль, Лукич, Бэбик (О. Лищенко) |
инлей | Омск, янв. 88, Вадим Кузьмин, Манагер и Егор Летов |
(c) 1988 ГрОб-Records
(c) 2002 Шишка-с-Перцем Records
Ur-Realist records Misha Verbitsky verbit@mccme.ru
Dima Kaledin kaledin@balthi.dnttm.rssi.ru phone +7(095) 110 35 78 (Moscow)
http://imperium.lenin.ru/UR-REALIST http://imperium.lenin.ru/LENIN
Штрихкод: нет
CD матрица: М 1217
SID код матрицы: нет
SID код пресс-формы: IFPI KG02
Текст на внутр. кольце: ООО "ЭЛАЙН М" WWW.CDLINE.RU ЛИЦЕНЗИЯ МПТР РОССИИ ВАФ № 77-13
Примечания
Из книги "ЯНКА" (составители - Екатерина Борисова, Яков Соколов)
ВАДИМ "ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ" КУЗЬМИН
...Новый год с 87-го на 88-й мы праздновали у Игоря Федорыча: Янка, Игорь Федорыч, я и моя первая жена Оксанка. Я приехал записывать свои первые альбомы, мы стали праздновать Новый год, и праздновали его с такой силой, что просто - ой!
А новогодний подарок Янки представлял собой... Там был такой магазин в Омске, "Юный Техник", где кроме всяких юных технических причиндалов продавались разные отходы производств, не кондиция всякая. И какая-то фабрика, которая выпускала искусственные шубы, стала из отходов от этих шуб делать маленьких Чебурашек - совершенно жутких, они были всяких разных цветов, какие обрезки меха были, - из таких и шили. И вот Янка подарила мне такого Чебурашку, ядовито-синего цвета и с красными глазами. Его, монстра такого, дарить надо было неожиданно, подсовывая жертве под нос - можно было фильм ужасов снимать с этими Чебурашками. Она долго выбирала подарок, коварно улыбаясь. Ну, и вскоре после этого Нового года мы приступили к записи альбома. Распорядок был такой: с утра просыпаемся, завтракаем рано утром достаточно и начинаем работать. Потом только ужинали, часов в десять-одиннадцать, когда соседи уже начинали колотиться. К этому времени жутко голодные уже, дело к концу идет, мы, значит: "Янка, давай на кухню, чего-нибудь там сотвори?" - "А я есть не хочу!" - "Ну ладно, ты не хочешь, - мы хотим есть!" - "Ну, хотите - идите, готовьте" Ну, думаем, собака! Заканчиваем записывать через часок: "Значит, ты есть не хочешь?" Она: "Нет-нет, не хочу..." А ясно, что тоже голодная, только ленивая. Мы идем на кухню, берем, режем колбасу, жарим целую сковородку этой колбасы с яичницей, такой роскошной, душистой: "Ну, Янка, то есть ты точно есть не будешь?" - а та уже сглатывает слюну, но - "Нет, не буду". Мы садимся, громко похваливаем нашу еду, типа: "Зря ты, Янка, отказалась! Еле влезает, - а что делать? Не выкидывать же!" Кое-как умяли эту сковородку: "Ну а чаек-то будешь?" "Чаек буду" - мрачно так. Приходит на кухню, мы так, сыто отрыгивая, сидим, чайник поставили... А там такая картина: сбоку окно, стол стоит, здесь сидит Егор, здесь я, а тут, с торца, Янка села и наливает себе такого крутого кипятку. Сидит, глаз не поднимает, видно, что все у нее клокочет, и она так, ложечкой чай мешая, и говорит: "В Америке есть такие люди, - ковбои называются..." Мы с Егором переглянулись, думаем: ну, с голодухи-то у бабы крыша поехала! А она сидит: "Есть такие люди, ковбои называются. Так вот, они делают так!" - хватает кружку и плещет нам кипяток в лицо! Но в лицо не попадает, а выплескивает это все на шторы, - а на нас не попало ни капли! И мы просто с диким хохотом падаем под стол. Потому что она долго думала, как отомстить этим двум наглым харям, и, увидев кружку кипятка, поняла, какова будет месть, и смаковала ее, не торопясь, и просто так плескать она не хотела, она хотела еще и со вступлением с красивым, - все должно было быть классно, но она просто в нас не попала! И это был такой удар, что она даже чай пить не стала, а ушла просто спать. И вот в этом - вся Янка, в таком вот умении.
Янка вообще всегда ходила в феньках до локтя, и это тоже, по-своему, забавно был, потому что феньки, как правило, дареные: очень часто во время концерта человеку хочется сделать певцу приятное, - и он что-нибудь дарит. Раньше, как правило, дарили чего-то такое - кто феньку, кто кассету, кто еще чего-нибудь. Так всегда было и есть, мне, правда, последнее время стали дарить цветы почему-то, меня это настораживает, наверное, дело уже к возрасту идет, как Кобзон какой-то получаюсь. А раньше, помимо того, что просто приятно, когда тебе феньку дарят, но еще и такое значение они имели, что когда встречаешься с незнакомым человеком, смотришь на руки: "О! Да ты Юльку Шерстобитову знаешь!" - виден же ее стиль, можно просто так опознавать. А Янка отличалась тем, что, благодаря лени, в блюдце с бисером ей всегда было лень искать бусинки даже не то, что одного цвета - одного размера. И она плела феньки, как Бог на руку положит - какие бусины попадались, те и брала. И поэтому они получались у нее ужасно кривые: там и здоровые бисеринки, и мелкие, и все вместе. А человек не носит же свои феньки, он их дарит. И я вот плел, как мне кажется, очень красиво, Юлька вообще классно плела. И получалось, что Янка ходит сама в классных, красивых феньках, которые мы ей подарили, а нам она от всей души, очень долго и кропотливо плетет такого уродца, совершенно кривого, немыслимых цветов, и мы, из уважения к ней, из любви должны были это все носить. Сейчас это трудно представить, конечно, я думаю, таких "мастеров" как она, уже не осталось, поэтому кажется, что - ну вот насколько может быть ужасной фенька? А там прям страшно было! Вот такой был даже в этом у нее подход...
Сейчас как-то удивительно, весь народ какой-то стал кто пьющий, кто еще какой-то... А тогда вообще очень мало пили, настолько наслаждались творчеством, общением друг с другом, что просто - приезжаем в Омск, собираемся вечером толпой человек в пятнадцать - и Бэбик, и Женя, и все-все-все, садимся - и все поют песни, кто какие сочинил. Встречались часто, раз в два месяца пересекались точно. И, как, правило, кто-то все это записывал. Очень часто это Юлька Шерстобитова была, у нее был маленький магнитофон с микрофоном - она записывала, и кое-что благодаря ей сохранилось, записи этих вот междусобойчиков. А альбомы - тут у нас, конечно, Игорь Федорович был главный, он звукорежиссер: как соизволит, - так и будет. Есть такой факт комичный, что вот эти вот, допустим, мои альбомы - первые три ранних - они записаны с той же ритм-секцией, что и Все Идет По Плану, потому что Егор замучился стучать каждый раз под песню, и он записал, по-моему шесть наиболее характерных ритмов на катушку, и потом - я, может быть, тайну какую-то страшную открою - играл под эти записанные барабаны. И вот он только закончил эти три альбома свои, а через несколько дней приезжаем мы записывать СПИНКИ МЕНТА, а он говорит: "Что колошматить-то? Все равно я так же и буду колошматить, - давай просто под это" - и у нас абсолютно одинаковые барабаны, из этих вот шести вариантов. Причем есть песни, где Игорь Федорович через пару минут начинал замедлять темп - и эти места есть во всех альбомах того раза, что в ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЕ и у меня, если посмотреть внимательно, потому что использовалась одна и та же катушка с ритмами.
И вот, кстати, касательно влияния кого-либо на что-либо: если посмотреть, то Егор и Янка - я уж не буду говорить про свою скромную персону - это такие отцы "сибирского панка". И когда смотришь на этих, извиняюсь за выражение, подонков на концертах, которые и на мои приходят, и на Егоровские особенно обильно, когда смотришь на этих уродов - трудно вообще себе представить, что... Мы что - отцы всего этого ужаса, что ли? Было ведь как: жили крайне скудно. У Егора было, конечно, много всяких пластинок, всякой музыки, - но жили очень бедно. Но сами отношения были очень чистыми: очень мало бухалось, достаточно мало курилось, отношения с девчонками - со всеми, которые были, и Янка, и Юлька, и Оксанка моя, и Ленка - там блядства вообще в помине не было, были очень чистые отношения. Это действительно было как коммуна, это было братство. Когда слушаешь Янкины песни - это и так понятно, но это на самом деле так было. И очень странно, что это вот чистое начало в такое уродство переросло. Это проблема. У меня это в меньшей степени, я сейчас начал выступать маленько - и ко мне приходят люди, которые, по большей части, знают, на что они идут. А вот приехал в Ижевск первый раз - то же самое: панки, которые орут: "Про жидов спой!" - интересно, что "про жидов?" "Мы Из Кронштадта" что ли? Сейчас, когда вспоминаешь - это было очень красивое время. Мы тогда этого не понимали, конечно, потому что это было буднично, и то, что песен получалось много, и хороших, и у всех - даже это воспринималось как должное. Дни-то были какие-то серые, постоянно какая-то гопота кругом, и на улицу выйти страшно, и менты - в общем, полный пресс. И при этом - а может, и из-за этого, - все друг за друга держались. Я помню, была чудесная традиция: когда мы приезжали из Новосибирска - Янка жила уже у Егора - нас встречали, несмотря на то, что самый дешевый поезд приходил рано, часов в семь утра. Зимой, мороз за 30 - все приезжают, с разных концов Омска человек восемь, мы все садимся в троллейбус промерзший, несемся к Егору, чаи пьем, песни поем...
Это сейчас народ стал менее консервативным, а тогда сам факт - рваные джинсы или серьги какие-то, феньки - он сразу агрессию вызывал, и все поэтому были ужасно дружные. И, я помню, уезжаем из Омска - и все едем на вокзал, и хотя знаем, что увидимся через месяц - вот мы живем, только пока вместе. И буквально перед поездом садимся: "Давай, Егор, нашу, "Мы Уйдем Из Зоопарка" - все хором поют, эта песня - она для нас была действительно, гимном, песня, которая полностью про нас, всегда все ее пели. Тогда это была просто главная песня.
Я понимаю, что-то, что я сейчас говорю, звучит несколько пафосно, а на самом деле - это удивительное время было... Такое вот время, удивительное - очень жалко, что у нас это все уже - в прошлом.
Вадим Кузьмин, 7.10.1999, Новосибирск
"...thou hast no right but to do thy will. Do that and no other shall say nay."
Комментарии
Ссылки
Релиз в «Эволюции».
Релиз на discogs.com.