«Это фильм о духе времени»:
Наталья Чумакова о «Здорово и вечно» и Егоре Летове

На следующей неделе во всероссийский прокат выходит фильм о Егоре Летове и первых годах «Гражданской обороны» «Здорово и вечно». Олег Коронный поговорил с режиссером ленты и вдовой музыканта Натальей Чумаковой о фильме, Дэвиде Духовны и футболе.

— Как создавался фильм — этап за этапом?

— Осенью 2009 года Алексей Медведев, который делал кинофестиваль «2morrow», задал мне вопрос: «Есть ли какой-нибудь фильм про Летова, который можно показать на фестивале?» Фильма про Летова не было — и он попросил меня собрать какой-нибудь материал. У меня была камера маленькая, и я очень долго снимала всякие гастроли, егоровские акустики и прочее. Вот мы и придумали с Семеляком, что надо показать кусочки моей хроники, того что я снимала на свою камеру, и другие архивные материалы, с Егором. Мы собрали маленький видеоколлаж на 40 минут и показали на этом фестивале. Так появился «Егор Летов. Проект фильма». Одновременно с этим возникла идея сделать из этого материала документальный фильм. Мы ждали людей, которым это было бы интересно, но никто в итоге не взялся. Были какие-то предложения — но они были либо несерьезные, либо просто не вписывались в концепцию, и мы решили вместе с Анной Цирлиной сделать кино сами. Начали брать интервью, параллельно собирать разную фотохронику, видеохронику, касающуюся как «Обороны», так и того времени в принципе. Фильм делали 5 лет.

— Интервью из-за камеры брали вы?

— Да.

— То есть, всем вы занимались вдвоем с Анной Цирлиной? В тот числе и монтажом?

— Ни в коем случае. Монтажом занимался Владимир Яндовка, такой же полноправный автор кино: окончательный вариант он собирал сам. Они с Анной нашли и вставили в фильм массу отвлеченной от группы хроники, которая работала помимо слов, создавала смешные, страшные, очень поэтичные образы. Я крайне редко вмешивалась в этот процесс.

— Фильм был полностью снят на деньги, собранные при помощи краудфандинга?

— Нет, сначала мы снимали на свои деньги: сами ездили по городам, вся техника была наша, собственная. Деньги собирались уже на этапе постпродакшна — когда стало понятно, что для показа в кинотеатрах нужен хороший звук, специальные кинокопии. Всё это довольно дорого стоит — вот тогда мы и обратились к людям. Конечно, очень не хотелось обременять кого-то, но у нас просто не было таких денег.

— Если не секрет — сколько стоил фильм в итоге?

— Трудно сказать. На краудфандинге мы собрали около миллиона рублей, а сколько затратилось сверх этого — не считали.

— Вкладывался ли в фильм кто-то неожиданный? Кто-нибудь из мира политики или какой-нибудь Лев Лещенко?

— Вкладывались в том числе и известные люди, была одна из известных политических персон, но я не имею права их называть, потому что они вкладывались анонимно.

— Как вы считаете сами, что получилось в фильме и что не получилось?

— Я бы не сказала, что нужно вот так разделять. Конечно, мы думали о чем-то одном, а получилось что-то совсем другое. Результат, конечно, оказался неожиданным. Материал в итоге увел в какую-то свою сторону. Он стал более неоднозначным, метафоричным, егоровская стилистика сама диктовала ход повествования, какие-то темы возникли в процессе, другие, наоборот, выпали.

— Стояла ли перед вами, как перед авторами документального фильма, задача создать, прежде всего, документ?

— Нет! Кому интересен документ — для того это есть гугл или всякие статьи в интернетах, а это, скорее, фильм о духе времени. Видите ли, это все такие истертые понятия, но все же хотелось передать какое-то чувство, которое совпадало и с «обороновским» ощущением времени, и с ощущением других героев кино.

— Планируется ли продолжение? В фильме же речь идет о раннем периоде группы.

— Когда мы начинали — не думали, что фильм будет только про ранние годы. Потом стало понятно, что даже в фильм про ранние годы всего не вместить. Очень многие сюжеты пришлось обрезать, выкинуть. Материала было много — на деле там можно было делать фильм хоть часов на 8, хоть на 20. Очень быстро выяснилось, что нужно остановиться на периоде распада раннего состава «ГО» и уже когда-нибудь потом взяться за продолжение.

— Кто, по-вашему, зритель этого фильма? Это какой-то специальный, подготовленный человек или его может посмотреть любой ?

— Это любой человек. Может быть, даже совсем не знающий историю группы, потому что, мне кажется, сама «Оборона» — это то, что действует вне всякого разума, какой-то логики, напрямую в подсознание.

— Насколько вообще важно знать биографию художника, чтобы воспринимать его творчество?

— Знание биографии почти всегда полностью меняет восприятие творчества, иногда дает дополнительные краски и глубину, иногда только мешает. Узнавая биографию, можно пережить одни и те же вещи совершенно по-разному, и так же, мне кажется, работает и этот фильм, расставляя, может быть, неожиданные для кого-то акценты.

— Согласны ли с тем, что поклонников «Обороны» можно поделить на два типа: те, кто поют «всё идет по плану» в переходе, и какие-то условные интеллектуалы?

— Не знаю. Мне кажется, поклонники «Обороны» очень плохо поддаются классификации. Среди них есть люди, очень разных взглядов, образования, занятий. Это всё абсолютно какая-то индивидуальная вещь, Общее лишь то, что каждый слышит что-то очень родное и свое, интимное, в этих песнях. Причем слышит часто совершенно не то, что другие — видимо, потому, что Егор довольно безжалостно врывался в такие лабиринты человеческих сознаний и инстинктов, которых люди сами в себе не подозревали.

— Как вы считаете, пойдёт ли на фильм та толпа, которая любила помеситься под «ГО»?

— Отношение к группе — это очень индивидуальная история даже для тех, кто кажется толпой. В ней есть люди, которые вообще не воспринимают, а слышат только драйв: ну да, весело, круто! Может быть, они и не пойдут, потому что им на самом деле всё равно, кто это делал, зачем это всё было.

— Фильм-то как раз про ранние годы, которые были самые ого-го.

— Ну и что? Например, я знаю, что когда «Оборона» перешла из кинотеатров в клубы, где цены на билеты были выше, часть народа действительно отпала, потому что им было не принципиально — идти на концерт или оторваться где-то своей компанией... Но это не правило — это просто какие-то люди, у которых ничего не связано конкретно с «Обороной», просто нравится этот драйв панковский. Для них «Оборона» мало отличается от любой другой панк-группы (при том, что «ГО», по большому счету, и не панк вовсе).

— Как вы уже замечали, группу любят совсем разные люди. Как вы думаете, с чем связано то, что к «ГО» не утихает интерес?

— Потому что она самая лучшая, вот и все.

— Это понятно, но есть ли какая-то внешняя причина интереса? Может, дело во времени? Сам фильм он вообще как-то перекликается с сегодняшним днём? Или вам хотелось максимально дистанцироваться от всего этого?

— Может, и хотелось. А он все равно будет перекликаться. На самом деле, «ГО» — это была группа не конкретно об этом времени или о том, что происходит сейчас, а о том, что происходит вообще всегда: и постоянно, и с отдельным человеком, и с миром, и поэтому она действует на всех, кто слышит. Хотя сейчас, может быть действительно момент более благоприятный для такого внимания.

— То есть, в фильме все-таки есть перекличка позднесоветского периода и сегодняшнего дня?

— Минимальная. Ровно до той степени, как и вообще постоянно перекликаются разные времена нашей истории.

— Были какие-то разговоры о рекламе с Дэвидом Духовны. Они просили вставить в ролик «ГО»?

— Да, был такой момент. Не то что бы они сильно просили, но обратились с таким предложением. Мы отказали.

— Почему?

— Да потому что это глупо и пошло.

— Считаете ли вы, что это могло ли это навредить репутации группы?

— Нет, репутации группы уже ничто не может повредить, потому что «ГО» — это, как ни крути, Егор Летов, которого уже ничто не может как-то опорочить по известным причинам. Но использовать его таким образом совершенно неприемлемо, Летов в рекламе — это абсурд.

— Вопрос из той же серии. Расскажите, что случилось с фильмом «Срок»? В конце журналист Олег Кашин исполняет песню «Все идет по плану» и фильм из-за этого удалили с Youtube.

— Это довольно скучная история. Фильм удалили, потому что его авторы включили эту песню вопреки желанию наследников, проще говоря, категорически против был Сергей Летов. Он открыто написал об этом, и у него есть на то право по закону — как бы мы ни относились к нашим законам и самому авторскому праву.

— Сейчас выходит новая книга серии «Егор Летов. Автографы» — на кого она рассчитана, зачем это нужно?

— Это обращено к тем, кому интересно, как создавались песни и стихи. Егору очень нравилось изучать чужие черновики, потому что он сам очень тщательно работал над текстами, ему страшно интересен был процесс. Если кто-то интересуется, как рождались егоровские песни, то он может это узнать благодаря изданиям. У Летова был главный принцип: взял — отдай. В том числе важно делиться, так сказать, техническими моментами. Кроме того, его рукописи удивительно красивы сами по себе, там есть рисунки, фотографии редкие. И есть масса неиспользованного чернового материала, который также достоин быть опубликованным. Это примерно то же самое, что, например, публикации набросков известных живописцев. Это обычная практика существования художника в мире. Если он не печатается, про него не говорят — значит, его нет просто. Можно писать в стол, можно всё спрятать и сидеть на этом, ну и какой смысл — кто его увидит и услышит. Люди ведь пишут для этого. Даже если их услышат только после смерти.

— Давайте я задам вопрос совершенно из другого измерения: вы любите футбол?

— Да, очень.

— А за кого болеете?

— За «Спартак». Ну, сейчас об этом больно говорить. Что делать.

— На форуме «ГО» Летов рассказывал, что симпатизирует ЦСКА — было ли у вас какое-то противостояние в этом смысле?

— Конечно, в том-то и был весь смак — не просто смотреть и болеть, а еще постоянно переругиваться, подкалывать друг друга, спорить, драться. Иначе просто неинтересно!