УСТАМИ ФИРСОВА

Полина Борисова попыталась разговорить СЕРГЕЯ ФИРСОВА, человека, которому есть что вспомнить про Гражданскую Оборону

Помнишь, как все начиналось?

С обороновцами я скорешился в конце 1988 года. Выступление у них было супер! С самим Летовым мы, кажется, раньше познакомились. Вроде он до этого в Питер приезжал. Записи его у меня точно уже были. Немного, но были. Я начал их активно звать сюда, и в конце января 1989 года они приехали. Через рок-клуб мы организовали большой концерт в ДК «Время» для французов, которые снимали фильм про рок в СССР. Это был отличный концерт и зальчик очень хороший, и звук отличный, и все остальное. Там играли ВВ, Не Ждали, АукцЫон, такая бабская группа Ситуация, Янка и Оборона. Жаль, записей не сохранилось. Французы концерт отсняли, смонтировали и увезли к себе, где все и похерилось. Никто ни одного кадра из этого фильма не видел.

Тогда же Оборону с моей подачи приняли в Ленинградский рок-клуб. В то время они висели в воздухе, никаких официальных зацепок у них как у группы не было. В начале лета они сыграли на Седьмом фестивале рок-клуба без Джеффа, но с Кузьмой, а где-то через месяц приехали записывать альбомы и поселились у меня на проспекте Ветеранов. Вся шобла — Летов, Янка, Джефф, Кузьма, Зеленский, Аркаша и еще человек десять. Мои родители уехали в деревню, но комнату большую закрыли. Мы жили на кухне, в коридоре и в моей комнате. Спали вповалку. Было весело. Ходили покупать прибалтийское яблочное вино в трехлитровых банках, которыми потом весь балкон был заставлен. Купались в карьере. Насчет Летова я не уверен, но Джефф, Аркаша и я точно купались. Концертов практически не было — были квартирники, дома под гитару постоянно что-то пели друг другу. Там же и Ленька Федоров часто тусовался, он жил рядом, в Автово.

Кроме Федорова, они еще с кем-то из питерских музыкантов общались?

Я их вообще со всеми знакомил, но ни с кем они не нашли общего языка. На «Камчатке» много тусовались. Друзья-то у них тут были, но в основном не из музыкальной тусовки. Мое внедрение ГО в Ленинградский рок-клуб закончилось полным провалом. Они сами по себе оказались. Вот только Джефф был любимчиком у всех. Для меня лично он самый очаровательный, милейший, любимейший человек на свете, однозначно!

Они были гораздо более открытые, чем питерцы или москвичи. И в то же время такие упертые, целеустремленные. Вроде бы полные раздолбаи, но дело свое чётко делали. У них не просто так все было — под все подведены идеи. Все серьезно. И основная идея — крушить, все ломать. Прежде всего, убрать-убить советскую власть. Бороться до конца. Борьба с устоявшимся миропорядком. Внутренний панк. У нас все любили повыпендриваться, а для них внешние атрибуты не имели особого значения. Хотя, конечно, Летов носил всякие булавки и рваные рубашки, но это было не главное. Они были борцами — это факт. Они жили как настоящие подпольщики. У них не было разницы между жизнью и сценой. Выступления, записи — это все формы борьбы.

А как обстояли дела с записью альбомов?

При помощи Леньки Федорова и Мишки Раппопорта они записали на точке у АукцЫона псевдоконцерт «Песни радости и счастья» и болванки, которые потом Летов использовал в домашней сессии осенью-зимой 1989 года: «Здорово и вечно», «Армагеддон попе», «Война». «Русское поле экспериментов» — вся эта серия.

Я думал, что им лучше жить в Питере — концерты делать и записываться. Тогда все стремились сюда, а они — ни фига. Сибиряки были исконные. На концертах они ничего не зарабатывали, нужно было искать работу. А без прописки никуда не брали. Мы пытались устроить Джеффа на «Камчатку»: ходили туда, разговаривали, но его так и не взяли. Ничего толком у них в Питере не получилось, и они уехали.

Как ты?

Тогда «директор» было таким очень абстрактным понятием, как игры «в дочки-матери»: ты будешь дочкой, а я — матерью. То есть ты на гитаре играешь, ты на барабанах, а я буду директором. Отношения были очень простые, ненавязчивые, никто никому ничего не был должен. Мне это нравилось — я это делал. В 1989 году я организовывал какие-то концерты, в основном квартирники. В частности, у Ленки Филаретовой — акустику Янки и Егора. Летов всегда один играл. Мне кажется, что он даже Янке никогда не подыгрывал. Скажем, Алиса иногда садилась и играла в акустике, а у Обороны такого не было никогда. Последний квартирник Егора тоже проходил у Ленки, но это уже было позже, году, наверное, в 1992, когда мы поняли, что уже все — народ даже на лестницу не смог войти. Полный двор, полная лестница и полная квартира, без всякой рекламы...

В апреле 1989 года был отличный концерт в Симферополе в ДК МВД. Забивались на два концерта, но отыграли ровно половину, как обычно. Зал был битком, за полчаса все кресла превратились в щепки, и на этом все закончилось. Там точно заплатили какие-то деньги. Вообще же, я ввел систему: деньги до концерта, или группа не выходит на сцену. Тогда же всех кидать любили. Я говорил: «Продали билеты, зал полный — давайте деньги». Деньги дают, группа выходит, через полчаса врываются менты, и все, мы быстро собираем инструменты и сваливаем.

В центре Симферополя стоял огромный Обком, и сразу за ним начинался район глинобитных домиков. Эти мазанки состояли из комнаток с отдельным входом. И вот мы там жили у кого-то. Во дворе жгли костры, жарили мясо, выпивали, естественно. Тогда произошла знаменитая драка Янки с Аркашей. Аркаша встал ночью и спьяну стал ссать на всех. Янка вскочила, сбила его одним ударом, за ногу вытащила во двор, села сверху и отмудохала конкретно. Мы с Джеффом ее оттаскивали. У Аркаши вот такая рожа была наутро! Яныч в обиду себя не давала!

Вообще же, очень солнечные отношения внутри группы были. Летов еще был нормальный, хотя уже тогда его в шутку называли «Фюрер». Супер была атмосфера. Все друг к другу на «Вы» обращались.

Ну это они до сих пор. У них фишка такая — на «Вы» и по имени отчеству. А репетиции какие-то устраивали?

Мне не пришлось присутствовать ни на одной репетиции. В принципе, у них всегда все было готово. Наверное, они в Омске это делали и приезжали уже с более или менее готовой программой. Так вот, из Симферополя я с ними поперся в Сибирь на поезде. Ехали очень долго, наверное, суток трое. На последние деньги купили три бутылки водки. Каждый вечер собирались в тамбуре и выпивали впятером одну бутылку — Янка, Джефф, я, Зеленый и Аркаша. Потом отсыпались целый день, а вечером опять. Летов с нами не пил — лежал на третьей полке и писал стихи.

А концерты в Таллинне тоже ты устраивал?

Они несколько раз там выступали, и я с ними ездил как директор, но забивали концерты другие люди. Гонораров никаких не было, организаторы просто снимали гостиницу. Там ужас что творилось: вселяются четыре человека, а живут пятнадцать. Администрация была в шоке, правда, никого не выгоняла.

В 1989-1990 годах мы много времени проводили в Москве. У Кирилла Кувырдина, который изначально был аукцЫоновский дружок, у нас была штаб-квартира. Тогда концертов в Москве было больше. Помню, мы ходили на Ночной Проспект, Звуки My, Не Ждали, Вежливый Отказ, на Горбушке тусили, в рок-лаборатории. И когда они были на самой волне. Егор вдруг сказал, что концертов больше не будет, и уехал к себе в Омск с концами. Именно в тот момент, когда все вышли на стадионы, когда надо было играть и играть, Летов сдулся. Из-за этого вся его группа осталась в заднице. Он их куда-то там повел, они в него поверили как в личность, как в лидера, задвинули прочие занятия в жизни, а в итоге оказались посланными в жесткой форме. Гражданская Оборона могла войти в десятку сильнейших групп страны и быть сейчас на уровне ДДТ, Аквариума...

А сейчас она на уровне кого, по-твоему?

Сейчас она на уровне никого. В денежном эквиваленте.

Ты считаешь, что деньги — это главное?

Деньги не главное, но они дают свободу выражать себя, возможность совершать какие-то поступки. Вот Шевчук, например, я считаю, очень уважаемый человек, потому что он свои деньги не разбазаривает — записывает альбомы, помогает людям. Тому же Кузьме на операцию денег дал именно он. А не было бы денег — нечем бы было помогать. Деньги это деньги. Тем более если ты их зарабатываешь, занимаясь любимым делом. Да и Летов, в конечном итоге, тоже пришел к элементарному шоу-бизнесу. А тогда они взяли меня тем, что выделялись на общем фоне. Если в Питере и в Москве все занимались искусством, то они занимались борьбой. Егор, хоть и путается в своих собственных словах, понятиях, декларациях, но он борец, ему постоянно надо было бороться с чем-то.

Ну да, именно таким он был мне интересен. И когда в 1999 году я услышала из его уст: «Я, как законопослушный гражданин...», то была в шоке.

Летов гнать телеги всегда был горазд. Стакан выпьет и давай разводить теории про то, про это, про се. А ребята повелись на это, потому что они-то не могли так красиво разглагольствовать и лавировать. Перед ними жестко встал вопрос: ради чего все было, за что боролись, куда прорывались?

Пришли от «Невыносимой легкости бытия» к «Сносной тяжести небытия»...

Летов оказался дешевым фраером. Все скатилось к банальным деньгам, к коллекционированию пластиночек и маечек.

3 января 2007 года, Санкт-Петербург

Изображения