Янка всегда шла своей дорогой

Волки воют, ветры дуют, черти носят, люди спят.
Боль зелёными кустами украшает райский сад.

Кто такая Янка?..

Лет десять назад, когда о Янке вспоминали все, кому не лень — те, кто пытался понять трагическую историю её жизни, писал биографии, собирал стихи и записи, её многочисленные фаны — в редакции случайно узнали, что я училась с Янкой в одном классе. Было много разговоров, оказалось, что многие Янку Дягилеву знают, кое-кто даже бывал на её концертах, и, наконец, что Янка — настоящая звезда.

Я почувствовала некую причастность к чему-то великому, хотя до тех пор и не подозревала, что та невзрачная рыжая девчонка, с которой я училась десять лет, могла достичь такой популярности не только в нашем городе, но и во всей стране.

А недавно я вспомнила, что день рождения Янки где-то в конце лета. Думала, в августе, оказалось, 4 сентября. В этом году мы, выпускники 10А класса 42 школы (ныне престижной гимназии № 1) отмечаем 40-летние юбилеи. К юбилейной дате Янки я и решила подготовить какой-нибудь материал. Начала искать в инете о ней хоть какую-то информацию и обнаружила, что в многочисленных биографиях о школьных годах Янки не сказано ни слова. Восполняю пробел. Тем более что воспоминания одноклассников о Янке и школьные фотографии будут эксклюзивными, до сей поры никто и никогда этим не занимался.

Гадкий утёнок

В начальных классах Янка была смешной неуклюжей девчонкой, вся в конопушках, носила длинные рыжие косички, закрученные в каральки, была как все, ничем не выделялась, была тихой и спокойной. Училась в музыкальной школе на вечернем отделении по классу фортепиано.

Жила Янка на улице Ядринцевской в частном доме.

— Янка очень любила маму, — вспоминает классная руководительница З.С. Её мама, Галина Алексеевна, часто приходила ко мне и рассказывала про Яну. Она была очень дружна с мамой, очень доверчива поначалу. Яна была домашним, но в то же время очень закрытым ребёнком. Она была ласковая с мамой, часто сидела с ней в обнимку на крылечке, целовалась, ласкалась. Для Яны это неожиданно, с нашей точки зрения, потому что она была ещё и немножко колючим человеком.

Свою колючесть Янка проявляла по отношению к отцу. Почему-то она его недолюбливала. И старалась делать ему какие-нибудь «невинные» пакости.

— Она называла его Зонтик, — вспоминает её подруга Ж.Ч. — Она вообще давала многим какие-то необычные прозвища. Однажды он развесил по всей комнате свои постиранные носки. Янка ночью связала их все в один узел. Утром он их долго распутывал и ругался.

В средних классах у Янки стали проявляться комплексы. Семья её была небогатая. А попала Янка в самый престижный класс. В наше время классы с буквой А считались, как сейчас принято говорить, элитными. И Янка явно не вписывалась в коллектив.

— Помню, в 7 классе Янка ходила в резиновых сапогах, — вспоминает одноклассница Ж.Л. Мы тогда уже все ходили на каблуках. Я смотрела на неё и думала: вот мне бы было как-то неловко ходить в резиновых сапогах. А она спокойно ходит. Почему? Потому что ей безразлично, или потому что просто нет других сапог?

— Яна была неординарной, нетипичной, даже атипичной личностью, — вспоминает З.С. Она имела свой взгляд на жизнь, не сходный с нашим. Выступать открыто она никогда не выступала. Чуть-чуть как-то пробовала отстаивать своё, но было это неуверенно. Яна была с детства закомплексованным человеком. Она сидела в крайнем ряду, и когда заходила в класс, то шла к своему месту по стеночке. В вашем классе всех забивали «крикуны». Девчонки все были выдерги. У вас внутри класса были такие нехорошие подводные течения. Вы никак не могли установить лидерство, приоритеты. Никто из вас не хотел уступать. И вы сражались. Девчонки между собой, мальчишки сражались со мной, потому что я на них наседала. И не зря... Много было ярких личностей в вашем классе, но собрать вас вместе было невозможно. И вот что ещё было плохо, но в этом я виню себя. Были у вас те три отличницы (три наших девочки, единственные из всего выпуска, окончили школу с золотой медалью — авт.), которых вы клевали как могли. Вы никак не могли им простить, что они своим умом живут, по-своему, что их так воспитали, их такими сделали. А я их защищала, как могла. Этим снижалось отношение к остальным.

Училась Янка не очень хорошо. Особенно в последних классах. Уже тогда кроме литературы остальные предметы ей были просто не интересны.

— Да ей было по фигу, — вспоминает её подруга Ж.Ч. Литература, русский — это да. Она, кстати, всегда проверяла мои сочинения. Вообще, я считаю, у неё была природная грамотность. Она русский язык никогда не учила. А математика, физика для неё были мама дорогая! Да она и не вникала. Если бы она захотела вникнуть, то училась бы на пятёрки. Мозги у неё были очень неплохие. А так, всё это ей было абсолютно не интересно. Может ещё сказывалось общение с нешкольными друзьями. Эти девочки из частного сектора, которые все пошли в вечернюю школу...

К слову сказать, отношения между Янкой и классной руководительницей (она вела у нас русский язык и литературу — авт.), были далеко не однозначными. И об этом вспоминает одна тех из наших отличниц, медалистка М.В.

— Янка всегда очень хорошо писала сочинения. Более того, её сочинения были неординарными, по-своему интересными. На всё у Янки был свой личный взгляд, который она в сочинениях смело высказывала. З.С. всегда очень пристально относилась к Янкиным сочинениям. Видела, что у Янки абсолютно неформальный подход к делу, её сочинения явно не вписываются в рамки, её работы — это полет мыслей, в них выливалась её душа. Она часто оставляла её после уроков и высказывала своё недоумение. Янка спорила, была твёрдой, жёстко стояла на своём. И мне кажется, что классная видела в Янке, так сказать, достойного противника. И спорила с ней почти как с оппонентом.

Стихи — это личное

Стихи Янка начала писать ещё в ранние школьные годы. Той тетрадки наверное не сохранилось. Все опубликованные стихи датируются более поздними годами.

— Я пришла, когда вы учились в 7 классе, — вспоминает подруга Ж.Ч. — Мы с Янкой сразу подружились. У неё тетрадка была. Туда она записывала свои стихи. Она никогда этого не афишировала. Это было очень личное. Конечно что-то она нам читала. Но только очень близким друзьям. И нам казалось, что стихи были очень даже приличные. По-своему наивные, но чистые, хорошие и добрые. И песни она начала сочинять очень рано. Но тоже никогда не пела открыто.

Первые шаги

Первое публичное выступление Янки состоялось в школьной сказке.

— Помню сказку о Колобке, вспоминает одноклассница Л.Ж. Янка играла пьяного волка. Вся сказка была на современный лад, финал у сказки был не традиционный: «Сядь ко мне на язычок — говорила Лиса. А Колобок отвечал: ХХ век — дураков нет. Янка играла такого отвязного пьяного волка, с настоящей бутылкой. И она была таким неуклюжим волком. У неё здорово получалось...

— А я вспоминаю нашу поездку в трудовой лагерь, (летом после 8 класса — авт.) — вспоминает одноклассница Л.С. — Мне очень запомнилось, как Янка пела нам, девчонкам, песни Никольского. Она уже тогда возила с собой гитару.

В начале 9 класса мы поехали на традиционный сбор ягод. И когда ехали в автобусе обратно, Янка всех сагитировала спеть песню «Машины времени» «Поворот». Не помню, была ли тогда с ней гитара. Скорее всего не было. Она запела, а мы дружно подхватили, орали во все горло, была полная нескладуха, но все были на каком-то подъёме, всем было весело, и руководила всем этим весельем Янка.

Всегда не так как все

Янка первая начала увлекаться астрологией. Мы учились с ней в одной группе на УПК (учебно-производственный комбинат), дружно стучали на пишущих машинках, изучали делопроизводство. Я случайно увидела, как Янка в свободное время перепечатывает на машинке что-то из тетрадки. Поинтересовалась, что это. Янка показала мне две тетрадки, исписанные убористым подчерком. Подчерк у Янки, кстати, был очень красивым. Все буковки одной высоты. В каждой тетрадке по 6 знаков зодиака, обложка бережно украшена кругляшками с изображением знаков Зодиака. Потом я попросила у Янки эти тетрадки, чтобы тоже перепечатать. Янке они были уже не нужны. И эти тетрадки долго хранились у меня дома. С годами они конечно же потерялись. А жаль...

Янка до последнего пользовалась чернильной ручкой. Все давным-давно перешли на шариковые, а ей нравилось писать чернилами. И она это делала долго и упорно. Несмотря на то, что часто делала ими помарки и кляксы, и за это получала от учителей.

Однажды, в начале 9 класса, Янка поразила всех до глубины души. Шла подготовка к классному вечеру. Тема — «Великие русские поэты об осени». Конечно же у всех лёгкий мандраж, ведь наша классная — литераторша. Мы учим стихи Пушкина, Лермонтова, Есенина. И вдруг среди наших протокольных рож Янка со своей гитарой и песней на свои стихи. И песня была какая-то душевная, и Янка её так классно спела. Янка как всегда выбилась из привычных рамок и не укладывалась в общую тематику. Мы все были в ступоре. А З.С. — тем более. А Янка просто положила на всех этих русских поэтов. У неё были свои стихи и свои песни.

Школьный вечер, наверное был Новый год. Янка впервые накрасила глаза. И ей это очень шло. Глаза у неё были необычного цвета, рыжие и зелёные одновременно, иногда с тёплым бурым оттенком. Причёску Янка никогда особо не делала. Обычно её рыжие волосы беспорядочно свисали, взгляд как бы исподлобья прятался за чёлкой. А в этот вечер она как-то по-особому уложила волосы. Когда у Янки было хорошее настроение, лицо её как бы одухотворялось. И в это вечер её настроение было именно таким, и она была прям-таки красоткой.

— Ты что, Дягла (так звали Янку некоторые девочки — авт.), офигела, глаза накрасила! — спросила её одноклассница.

— Ай, там всё равно темно.

В конце вечера Янка взяла гитару и запела...

Пусть свечи плачут за людей,
То тише плачут, то сильней.
И осушить горючих слез не успевают.
И очень важно для меня,
Что не боится воск огня.
Ведь свечи плачут за меня.
Ведь свечи плачут.

Эту песню знали тогда многие. Я её тоже пела и аккомпанировала себе на фортепиано. Но в тот вечер это прозвучало таким диссонансом. У всех было весёлое настроение. Дискотеки устраивались в школе нечасто. И мы на них отрывались как могли. А тут... И что интересно. Все затихли. Никто не возмутился. И все дослушали до конца. И каждый подумал о чём-то о своём. И у всех как бы осталось троеточие в голове...

Она уже тогда что-то знала

На Янке всегда была маска. Эта её наглость, нарочитая грубость... Янка была не такая. Она была внутренне очень интеллигентным человеком. Никогда не позволяла плохих поступков, не пыталась кого-то обмануть, обидеть. Она была очень справедливая. Для нас она была той настоящей Янкой лишь под настроение, когда пела и играла на гитаре. Но это было редким исключением...

— Помню, она всегда была как слон в посудной лавке — вспоминает М.В. — Ходила по коридорам, сбивая всех на своём пути. Как будто никого для неё не существовало. А руки её всегда были в цыпках. Какие-то грубые, неженские руки. Но как этими руками она играла на гитаре! Эти нежные звуки... Я думала — как эти грубые пальцы могут извлекать такую нежную музыку? И при этом та нахальная Янка менялась и становилась совсем другой. Как будто картинки в калейдоскопе.

Янка повзрослела очень рано. Казалось, она всегда была угрюмая. На самом деле она просто уходила в себя, жила своим миром. Она раскрывалась лишь в своём тесном окружении. И эту её сторону никто не видел.

— Она уже тогда понимала многие вещи — вспоминает её подруга Ж.Ч. И её всегда тянуло к более старшим, особенно в 9–10 классах. Наши мальчишки её вообще не интересовали. Они казались ей несмышлёнышами, и она попросту прикалывалась над ними.

Может быть, от того ни один из наших одноклассников её всерьёз и не воспринимал. И сейчас, когда я пыталась поговорить с некоторыми о Янке, все высказывались о ней в основном отрицательно. Называли её неуклюжей, странной, немного даже недоразвитой.

— Я её вообще мало помню, — вспоминает одноклассник Ю.Б. — Она мало с кем общалась. И вообще производила впечатление маленько тронутой. Впрочем, все гениальные люди — маленько тронутые. А с тронутыми мало кто общается...

— И с чего вдруг о Янке? — заявил одноклассник К.С. — Почему не о Женьке, Димке? Кто она такая? Звезда? Ну, была когда-то такая «рок-звезда». Тогда время было другое. Для того времени она, может быть, что-то и значила. Хотя... Ну, помню, бренчала что-то на гитаре. Позвонила как-то мне её подруга О. и спрашивает: «Нет ли у тебя гитары?» У меня тогда их три было. Пришли они ко мне с Янкой и каким-то хануриком, одетым чуть ли не в телогрейку и кирзы. Сели на пол вокруг гитары, забили косячок и давай стучать по инструменту и кайфовать. В конце концов, мне это надоело, и я их попросту послал...

Вышеописанный случай произошёл в конце 80-х, когда Янка уже писала свои песни и выступала на концертах. Что ж, тогда в той среде хипповать было модно. И Янка с каким-то особым удовольствием и без стеснения носила странную одежду. Могла появиться в центре города в обычном мужском галифе. Обвешивалась разными фенечками. А однажды прогулялась по Красному проспекту с цепью на ноге, на которой был прицеплен обычный подшипник.

В школе ничего такого с Янкой и быть не могло. Наоборот, в 10 классе у Янки появилась даже какая-то женственность.

— Она тогда стала одеваться более элегантно — вспоминает одноклассница Р.В. — Носила какие-то яркие кофточки. И в то же время была как-то по-философски отстранённая, смотрела на всех с чувством собственного достоинства, где-то даже свысока. Казалось, что она уже что-то знает, а мы ещё нет. Однажды она подошла ко мне после уроков и высказала свою точку зрения на моё сочинение. Сказала, что вот это ей очень понравилось, а вот это не очень. Это было так странно. Обычно она была замкнута. Я даже вошла в ступор. А А.Ф. (наша отличница — авт.) при этом пыталась вставить язвительные фразочки по поводу Янкиных заявлений. На что Янка сказала:

— Ты, А., ещё не повзрослела. От того ты и ершишься, потому и ёрничаешь.

Этот мир так и не принял её

По тихой полосе бредут слова
И рушится измятая листва.
Исполнен предпоследний приговор,
Все взносы за апрель вознесены
И сны висят над прорубью весны.

— Люди, которые пишут такую музыку, они не то, чтобы сумасшедшие, они просто другие, — говорит её подруга Ж.Ч., вспоминая о последних встречах с Янкой. — Они как бы существуют в другом мире, в параллельном. Мы живём в более реальном мире, материальном, а они — в духовном. То, что важно для нас, для них — ничто. Вот и у Янки была совсем другая жизнь. Ей не надо было детей, замуж. Её жизнь была наполнена другим. И её это устраивало.

Она пришла ко мне за месяц до того, как случилась трагедия. Мы долго с ней не видились, у меня дочка была маленькая тогда. Она мне позвонила, я сказала: «Приходи в гости». Она пришла. Я спрашиваю: «Что-то случилось?» Она — нет. Мы просто посидели, поболтали ни о чём. И она такая была... никакая. Я вижу, что она со мной разговаривает и просто меня не слышит. А ведь Янка была не просто жизнерадостной девчонкой. Она была человеком жизнелюбивым! Просто с тех пор прошло очень много лет. Видимо, многое в её жизни изменилось.

Яна очень любила мать Галину, которая очень рано ушла из жизни — вспоминает З.С. — И это было ещё одним толчком к конфликту, к жизненной драме, к которой она пришла. У неё всегда была готовность защититься. Она была всегда в состоянии готовности номер один. Она словно чувствовала, что мир её до конца так и не возьмёт такой какая она есть. Она была умной, она соображала и видела, что такое типичное и что такое обкатанное, и как у всех нас запрограммирована жизнь.

Однажды она пришла ко мне после турне по Сибири (1985 год). Тогда она первый раз рассказала мне о своих выступлениях. Это было её первое турне, первые шаги. Она была под хорошим впечатлением, ей надо было поделиться со мной может быть и не как с классным руководителем, а просто кому-то рассказать о том, что она в общем значащая и значимая, что она хочет в этой жизни состояться. То чувство закомплексованности, что она несла в себе до тех пор, прошло, и она начала потихонечку раскрепощаться. И хотела рассказать миру о том, что она становится тем, кем она должна быть. Тогда же она сказала, что хочет бросить институт. Что ей уже не до учёбы. Я попросила её почитать свои стихи. Она почитала, петь конечно не пела. Она ещё не была готова общаться на таком уровне, ещё была немножко скована. Яна много рассказывала о поездке, о том, что у неё появились поклонники. Говорила, что ездит не одна, чуть-чуть рассказала об этом Летове. Конечно, говорила о нём только хорошее. И по её светящимся глазам я поняла, что это её первая серьёзная и очень глубокая любовь. И я поняла: она хотела сказать главное — она становится другой.

Два года назад я видела её отца. У нас рядом дачи, и мы ехали в одной электричке и разговаривали с ним около часа. Он вспоминал, как сначала не поддерживал дочь, был против. Потом, когда к ним домой начали приходить и приезжать её поклонники, когда он увидел записи её концертов в Москве, Харькове, Ленинграде, ему ничего не оставалось делать как смириться с этой участью.

А до этого я видела его на кладбище в день похорон Янки. Янку же похоронили рядом с сыном его жены (отец после смерти мамы женился на другой женщине — авт.). Сначала же они похоронили её сына, а потом Янку. Их могилы рядом. И они оба стояли на коленях: она стояла на могиле у своего сына, а он — у своей дочери. Это было такое зрелище!.. И были её поклонники, целая машина. Я в вашем классе многих похоронила. Собираемся, вы, молодёжь, меж собой что-то обсуждаете. Здесь все было по-другому. Они были все в чёрном. У всех были серьги с её портретом, в руках её фотографии и стихи, свечки. Молчание было необыкновенное. Это было действительно поклонение. Никто никаких слов не говорил. Была потрясающая скорбь. Ни один не закурил, не зажевал. Все стояли окаменев. А потом сели в автобус. Я села с этими ребятами. И опять все ехали молча. Они так и не проронили ни слова. Я была потрясена их отношением. И подумала — а ведь это молодёжь, более того, это фанатки Янки, нетрадиционки, так скажем. И как они по-настоящему скорбили.

Рыжее солнце осенней печали

— Янка у меня всегда ассоциируется с осенью, — вспоминает одноклассница М.В. — с такой щемящей душу грустью. Мне казалось, что у Янки всегда была какая-то неустроенность, не было благополучия. Вероятно, внутренняя депрессия у Янки началась ещё в школе. Об этом говорит и предпочтение коричневых оттенков в её одежде. Хотя этот цвет очень шёл к её рыжим волосам. А её рыжая чёлка была как редкое солнышко осенью.

Послесловие

Вчера на моем подоконнике расцвёл редкий цветок. Бутон пыжился почти месяц, сначала был маленький, тощий. Потом набух, в зелёных прожилках обозначился ярко-малиновый цвет. И вчера наконец он раскрылся.

Именно в день рождения Янки, как будто специально ждал этого дня. Я подумала — добрый знак. Значит, в этот день родился хороший человек.

Одноклассница
5 сентября 2006