Трудно быть богом. Не умеешь — не берись.

[полная версия — сокращённый вариант опубликован в «Газете»]

Егору Летову, лидеру группы «ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА» 10 сентября исполнилось 40 лет. А сама группа, в октябре-ноябре 2004 года отмечает 20-летие своего существования. К этому будет приурочен большой концертный тур. И, наконец, 15 сентября выходит новый альбом «Г.О.» ДОЛГАЯ СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ. Всему этому, и не только и посвящено интервью, являющее собой продолжение длящихся уже почти 16 лет разговоров и монологов, которые журналист Алексей Коблов ведёт все эти годы, с момента первого знакомства с Егором и «ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНОЙ».

— Несколько слов о новом альбоме.

— На самом деле, альбома записано два. Это две части такой мини-оперы, некого цикла, сродни «Стены» Pink Floyd или «The Lamb Lies Down On Broadway» Genesis. Это одна длинная вещь. Первая часть называется «Долгая Счастливая жизнь», вторая — «Реанимация». 28 композиций, по 14 на альбоме, 28 разных точек зрения на одну и ту же ситуацию. 28 взглядов одного и того же человека, который родился и ходит, болтается между адом и раем, между небом и каким-то невиданным дерьмищем. Обратно он вернуться не может, как невозможно обратно родиться и вперёд идти тоже невозможно, потому что есть определенные законы эволюции, бытия, и т. д. То есть, это превозмогание этой ситуации. Это состояние войны. Состояние невиданных страстей, чувственного, энергетического, духовного, психологического, физиологического, ментального кошмара. Эдакой войны, превозмогания бытия. Абсолютно экстремальное состояние. Но это — лишь один из взглядов на альбом, в нём есть ещё и второй план, третий и т. д. Некоторые вещи — они самодостаточны, как отдельные песни, вот мы их и играем на концертах, как «Собаки», «Без Меня» и пр. Вообще, сначала это возникло по принципу «Прыг-Скока» или «Русского Поля Экспериментов», как одна длинная бесконечная песня, например, «Без Меня», я её целый год сочинял. Получился огромный такой конгломерат. Потом она стала распадаться на кучу фрагментов, которые были в песне внутри, с разной ритмикой. Следом появилась ещё одна песня — «Убивать. Теория Катастроф», самая длинная из 28-ми, и крутилась она вокруг одной фразы: «Постигая такое, что не хочется жить». Есть такие вещи в жизни, постигая которые, сталкиваясь с ними, понимаешь — и после этого очень трудно продолжать жить, оставаться — или становиться — человеком. К подобному состоянию, видимо, относится большинство деятельных людей, которые идут в «солдаты удачи», в наёмники, в альпинисты, в наркоманы, творческие люди вообще. Четвёртое и последнее состояние — огненное, это уже смерть. Или святость.

— А ты можешь как-то объяснить то, что ты делаешь?

— Я своё творчество объяснять не могу. Есть такой писатель японский, Харуки Мураками. Так вот он на своём сайте объясняет все свои произведения, что он в них вложил, как сочинил «Охоту Овец», допустим. И когда я это всё прочитал, то, честно говоря, сильно разочаровался. Большой облом у меня был, и я понял, что перечитывать Мураками мне больше неохота. Во всяком случае, те книжки, которые он объяснил по-своему.

Поэтому я свои вещи тоже не объясняю, потому как они для меня самого часто становятся понятны лет через пять-семь. А из некоторых до сих пор непонятно, что я в принципе создал.

— Названия твоих альбомов всегда выбраны не случайно, некоторые из них у кого-то заимствованы. Как на этот раз?

— Во время одного из недавних интервью я неожиданно вспомнил, что у Шпаликова было такое кино — «Долгая Счастливая Жизнь». На самом же деле песня и альбом никак с этим не связаны и сочинены совершенно по другому поводу. «Реанимация» — и песня, и альбом, написаны после очередного посещения реанимации, или прямо там, в больнице. Приходилось время от времени отцеплять капельницу, и выходить в коридор, а там трупы лежат, замотанные в простыню, свалены, и это не то что тривиально, а какой-то процесс обыденности: их потом на каталке увозят, новых привозят... Был там один солдат, он перед смертью говорил нечто сродни великой поэзии: про раненых собак, про командира, про светящиеся тополя с пухом, которые летят до горизонта, про лошадок... Я сидел и записывал, что успеваю, как Маяковский во сне записывал какой-то стих, «Облако В Штанах», по-моему, а потом расшифровать не мог. Это было ощущение, что я как будто находился где-то... Я даже не знаю, где. Так оно и вышло, что две самых страшных песни у меня в этом цикле — заглавные: «Реанимация» и «Долгая Счастливая Жизнь».

— Часто многим кажется, что ты в своих интервью разных лет сам себе противоречишь.

— Почему я долгое время не давал интервью, так это потому, что на любой вопрос... Ну, вот, для примера, в дзэн-буддизме есть такой коан: «Конь белый?» И если ты отвечаешь неправильно — то тебя бьют. Причём очень сильно. Все те вещи, что говорятся, они говорятся именно в тот момент, когда они должны быть говорены. Я, например, бывает, себя не узнаю в тех интервью, что я говорил когда-то. Вот в чём дело. Это очень много точек зрения, полученных в результате опыта, который я прожил в жизни, на самом деле, нехилый такой опыт. Тяжёлый и яркий, всякий вкусный и кислый и т. д. Ну и просто возникло внутри меня очень много всякого меня. Которые внутри меня между собой очень хорошо согласуются. Для окружающих это может казаться каким-то парадоксом: то, что я сегодня говорю одно, а завтра другое. На самом деле я все время говорю одно и то же, просто разными частями. У меня на каждый вопрос ответов штук 15–20, причём некоторые из них взаимоисключающие. А внутри меня они сочетаются. Я сразу же вижу радужный спектр ответов на каждый вопрос. Я же не чёрно-белый человек.

— Ты не используешь в своём творчестве свои сны?

— Я все свои сны хорошо помню, я даже умею их контролировать. Но с творчеством это мало связано. В трезвом состоянии, в состоянии бодрствования, бытия, я — гораздо больше я, чем в состоянии сна. У меня даже песня «Убивать» направлена против состояния сна, в котором пребывает весь мир. Творчество для меня — это вообще создание новой реальности.

— Через тебя проходит чудовищный поток информации: музыка, книги, фильмы и т. п.

— У меня дома пластинок, наверное, тысяч восемь. Завтра поеду и ещё привезу штук 50, буду их неделю слушать. И читаю тоже много. Но, к сожалению, как выясняется, я прочёл почти всё хорошее, что на самом деле стоило читать. Очень редко за последнее время попадаются вещи, которые действительно потрясали бы меня.

— Стиль коллажа по-прежнему доминирует в твоём творчестве?

— Я бы не сказал, что доминирует. Коллаж — лишь одна из техник, которыми я могу оперировать. Но это может быть и монолог. Чем больше техник, тем лучше. Сейчас я не делаю картины, но я могу. Просто знаешь, что ты умеешь это делать, так зачем это делать. А так, я постоянно цитирую огромное количество всякого всего. Начиная от телевизора и кончая кучей какой-то музыки. Вообще, эти два альбома полны огромным количеством цитат, от гаражного рока, музыки «серф», группы «KINKS», очень много цитат из нас самих. И надо понять, что это не самоповторение, а цитаты самих себя.

— Что-то изменилось в тебе за все эти годы?

— Я какой был, такой и остался. Ничего не изменилось. Просто в начале я был очень такой простецкий, хотел всё охватить, всю территорию каким-то образом застолбить и что-то сделать. И всё это вышло, всё получилось. Тогда-то сочинялось гораздо больше, чем сейчас. И возникла дилемма: можно продолжать, как «RAMONES» или как группа «STATUS QUO» (у них и название располагает). Делать то же самое на том же самом уровне. А я так просто не могу. Я не делаю два раза одно и то же. Я не шибко изменился с тех пор, просто стал гораздо терпимее и как-то ширше, что ли.
Трагедия моей жизни заключается сугубо в том, что я человек очень обычный, обыденный, который всю жизнь хотел находиться в центре поля, быть каким-то полузащитником, типа Смертина, делать своё дело и находиться в окружении каких-то красивых людей. Мне больше нравиться, более комфортно жить и быть потребителем, нежели производящим, творцом. Но всю мою жизнь получается так, что приходится забивать голы, быть на острие атаки, что-то делать, ворошить, придумывать, создавать новые мифологии, новые системы ценностей. Ведь никто ничего делать не хочет. И тянуть, тянуть всё это на себе. В нашей стране, к сожалению, это веками сложилось, просто исторически. Наш народ — вот то, что он заслуживает, он и получает, всегда, потому что он ленивый и дрянной, совершенно бесталанно-дрянной. Как только возникают рядом какие-то яркие человечки, к ним тут же отношение как к кулакам, мироедам, их тут же раскулачивают, ссылают, убивают. А потом оплакивают ужасно, каются, в грудь бия. И это всё продолжается вечно.

Всё, что мною делается — это как руководство к действию: должны возникать какие-то новые последователи, кто-то должен не то, что с меня копировать, а от меня отталкиваясь, делать что-то новое, может быть, в сфере новых компьютерных технологий, новое всё. Пускай это будут новые факторы, новые сферы искусств, в которых я ничего не понимаю. Но пусть это будет! Я не ретроград.

— Новые альбомы созданы и один за другим скоро увидят свет. Над чем ты работаешь сейчас?

— Сейчас мы переделываем и пересводим альбомы 90-х годов, «СТО ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА» выйдет в полном варианте, на двух дисках, «СОЛНЦЕВОРОТ» и «НЕВЫНОСИМАЯ ЛЕГКОСТЬ БЫТИЯ», соответственно, будут называться «ЛУННЫЙ ПЕРЕВОРОТ» и «СНОСНАЯ ТЯЖЕСТЬ БЫТИЯ». Будет очень мощный плотный звук, мы там даже пишем некоторые партии инструментов заново. Песни, в основном, те же, но звучать будет иначе. И частично добавиться то, что вообще никуда не вошло. Ну и новый альбом буду сочинять...

Краткая историческая справка: Егор (Игорь Федорович) Летов родился 10 сентября 1964 г. В 1982 году создал студийную группу «ПОСЕВ». В 1984 году, осенью, вместе с Константином «Кузей Уо» Рябиновым была придумана группа «ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА». Количество альбомов, сольных и параллельных проектов точному учёту не поддаётся, только официально изданных насчитывается более 50-ти. Один из, если не единственный представитель реально независимой сцены в России, достигший всего сам, без вложения денег и «раскрутки»: полные залы по всей стране и за её пределами, будь то сольная акустика или полноценное «электричество», статус «культового» артиста, незаметно перешедший во всенародную популярность. Постоянно проживает в Омске, где и записывается все эти годы, в своей домашней студии «ГрОб-рекордс». На субъективный взгляд автора — наиболее актуальный музыкант России и бывшего Советского Союза.