источник: | |
дата: | 12 июня 2000 |
издание: | Новое Русское Слово № 31470 |
текст: | |
фото: | |
см. также: | Изображения |
источник: | |
дата: | 12 июня 2000 |
издание: | Новое Русское Слово № 31470 |
текст: | |
фото: | |
см. также: | Изображения |
Девятого мая 1991 года Янка с родственниками была на даче. Когда она исчезла, они на очень встревожились — может, ушла гулять и скоро вернётся? Ямку нашли в притоке Оби — раке Ине. Ей было двадцать пять. Ома ушла, и на её маета осталась бьющая густой струёй пустота.
Был маленький мир, мир Янки. Тёмный, жутковатый уголок. Но светом в нём стали её песни, её душа. Ушла Янка, и из мира вынули душу. Он замолк.
На дороге я валялась,
Грязь слезами разбавляла:
Разорвали нову юбку
Да заткнули ею рот...
Славься, великий рабочий народ,
Непобедимый, могучий народ!
Журналисты, изощряясь в классификации, называли её панк-фолк-рок-бардом. Почему она пришла в панк? — недоумевали они. Почему именно в мрачный, серый панк-рок, пронизанный суицидальными настроениями и шокирующими выходками?
Рок-группы сменяли друг друга на концертах в местечковых домах культуры, солисты изощрялись в выламывании микрофонных суставов и наименее человеческом исполнении, публика бесновалась, трясла хаерами и кидалась на сцену. А потом выходила Янка, одна или с «Великими Октябрями», и всё затихало. Она пела — её слушали. В зал лилась энергия пополам с обречённостью, слушателей подхватывало и несло куда-то далеко-далеко.
Янкины песни похожи на шёпот ворожеи, заговаривающей боль, на причитания по ушедшей жизни, на плач. Они рождены душой и болью, мукой и слезами. Они чисты и мудры, как сама жизнь Янка пришла в рок, огляделась в темноте и стала светом. «Янка несёт свет», — говорили знающие её, и это было правдой. Её песни депрессивны, но почему они так греют душу?
От яркого и уникального творчества Янки осталось немного — несколько альбомов, книжечка стихов, десяток-другой слов, сказанных журналистам. И память тех, кто встречался с ней и слушал её. Янка не любила делать записей. На каждом концерте «Гражданской Обороны» люди спрашивали: «А Янка приехала?» Ведь концерты были почти единственной возможностью услышать её песни.
Она не давала интервью: «Я не понимаю, как можно брать-давать какие-то интервью. Я же могу наврать — скажу одно, а через десять минут — совсем другое. А потом все будут это читать. Ведь человек настоящий только когда он совсем один — когда он хоть с кем-то, он уже играет. Вот когда я болтаю со всеми курю — разве это я? Я настоящая только когда одна совсем или когда со сцены песни пою».
Роль её продюсера взял на себя Егор Летов, и, как бы ни кричали о его роковой роли в Янкиной судьбе, именно ему мы обязаны тем, что у нас есть хоть какие-то записи Дягилевой. Он изменил на свой манер их звучание их характер: «Раздражавшую меня этакую скорбную пассивную и жалкую коннотацию мировой несправедливости, заметно присутствовавшую в Янкином материале и исполнении, я решил компенсировать собственной агрессией».
Противоположности сходятся. Янка жалела этот мир, любила людей, живущих в нём. Егор подходит к людям с претензией: «Люди, почему вы не святые? Ведь вы способны на святость». Они часто ссорились и доказывали друг другу свою правоту...
В нижеследующем тексте заключена, на наш взгляд, жгучая квинтэссенция Янкиной правоты:
Отпусти, пойду. За углом мой дом.
Где все ждут, не спят, где открыта дверь,
Где в окно глядят и на шум бегут,
На простом столе лампа теплится.
Отпусти, пора. Ждёт Печаль — сидит.
В печку щепочку бросьте — склонится,
Вскинет голову — ветер прошумел
Тронет бороду, глянет в сторону.
Отпусти, прошу. До угла — верста.
Пробежать в ночи, не запутаться.
У ворот Печаль встанет сгорбленным
Старичком седым да понурится.
Отпусти, молю, — печка топится,
Уголёк упал на дощатый пол,
Опрокинулась лампа яркая,
Занялась огнём занавесочка
Отпусти скорей — дом в огне стоит!
Брёвна рушатся, искры сыплются,
А Печаль бредёт, чает встретиться,
Всем прохожим в глаза заглядывает.
Отпусти меня — побегу туда:
Он в дыму идёт, задыхается,
Пепел по ветру подымается
Да в глаза летит воспалённые.
Отпусти, злодей, что ж ты делаешь?!
Подвернулась нога на камушке.
Нету силы встать, чем дышать ему?
Полечу стрелой — может, выживет.
Отпусти!