Воспоминания. Игорь Краснов

Так получилось, что моё знакомство с Янкой произошло по линии не музыкальной, а, скорее, по дружеской. Это было в 89-м году, я учился в НЭТИ, и познакомился с ней чисто случайно: мы вместе с Димой Ревякиным учились, — я только поступил, а Дима уже заканчивал институт; и мы в НЭТИ при первой общаге сделали кабельное телевидение. И был такой Игорь Фомецкий, Ревякин его знает, первый клип МОСТА был там сделан, когда у группы КАЛИНОВ МОСТ всё только начиналось... Это же была наша институтская группа, и мы, как приближенные друзья, издавали свой журнал «Осинов Кол». В «Контр’Культ’Уре», кстати, была неправда написана, что, мол, единственный экземпляр сгорел — оригинал-макет у меня до сих пор хранится. Мурзин переврал малость...

И вот на этом телевидении я в первый раз увидел такую «девушку с гитарой» — в НЭТИ в то время проводились всяческие фестивали, типа там «Парень с гитарой» и т. д., стандарт такой. И вот на видеозаписи я увидел Янку и Валеру Рожкова. А ситуация тогда сложилась такая, что мне просто пришлось на это телевидение кабельное устроиться звукорежиссёром — а там с шести до двенадцати режим работы, тяжело было. Ну, и я перевёлся на заочное отделение, и, соответственно, прописку общажную потерял, а тогда ситуация с пропиской была сложной весьма, система была жёсткая. Я ходил по частному сектору, просился ко всяким бабушкам, мол, пропишите, пожалуйста, — ну, обычная ситуация. А у Димки Ревякина был друг, он сейчас на Алтае живёт, — и мы с ним чисто случайно в автобусе встретились, я болтался без работы, без прописки, и он говорит: «Слушай, есть тут такой институт, можно туда попробовать устроиться». Я попробовал и действительно устроился, через полгода познакомился с Валерой Рожковым, и, собственно, через него произошла наша встреча с Янкой. Эта вот общага — это был такой рассадник пацифизма, пластинками менялись, как-то все вместе держались. В основном, конечно, всё крутилось благодаря Рожкову, потом вот Аня у него появилась...

Здесь вот, в этом общежитии, на Красном проспекте, в общем-то, были записаны последние Янкины песни. Мы как-то сидели с ней, она песенки свои новые пела, потом говорит: «Слушай, а давай запишем — так просто, чтоб себя послушать». А я как раз тогда ревербератор отдал кому-то, а на голос нужен был ревер, потом магнитофон плёнку тянуть начал и ничего не получилось тогда. А потом мы всё-таки записали её, причём эта запись — она чисто для себя была сделана, она для распространения не предназначалась вовсе, просто рабочая запись на «Идель 110». А ещё была запись, — Янка с Нюркой сидели, и пели эту песню, Нюрке посвящённую, вдвоём пели — и Янка: «О, не то!..» Опять не так и не эдак. И я, дурак, мне бы все эти диалоги, разговоры записывать... А я этим лет семь уже занимался, плёнки никогда не хватало — и я всё стёр, оставил только саму «Нюркину Песню». А тогда, в ноябре, записали вот эти четыре последние песни — и «Пауки В Банке», но она нигде, вроде не издавалась. А потом я эти записи Егору отдал, и они вот вышли как Стыд И Срам...

Песни, все какие были у неё — все издали, никаких неизданных не было. Были стихи последние, а песен нет, не было. Она пела, бывало, просто так, в кругу друзей, для себя, так что мы, в принципе, были в курсе. Она очень много народных песен знала — она вот в Холмогоры ездила, а ещё — они с Джеффом ездили по деревням, специально собирали песни, такие, настоящие народные. Джефф же — он из Тюмени, и вот они куда-то ездили, каких-то бабушек находили...

Я не знаю, тот звук, который ей Летов делал — он ей, пожалуй, не совсем подходил, это всё могло звучать мягче, а то, что там Егор наворотил... Янке очень SIOUXSIE нравились, и вот, наверное, такой звук ей бы больше подошёл...

Ситуация такая произошла, что в 90-м году Янка с Егором никаких творческих отношений больше не поддерживала. А я в то время как-то более серьёзно начал работать с музыкой — я до этого этим занимался, а тут появилась такая команда NUCLEAR LОSЬ — Янка их, конечно, знала, помогала даже на концертах, гитарой там, тусовалась постоянно на концертах... Вот. И получилось так, что она с Егором поругалась, а тут — ноябрьские концерты в Иркутске, на седьмое ноября. В Иркутске есть такой товарищ — Степанов такой, мудак, и вот он ей понаобещал всякого. И она поехала. А Степанов — он такой мелкий коммерсант. Приезжают в Иркутск, она с ним заходит в магазин — а он пластиночки всякие, которые здесь в университете наторговал начинает сдавать, то, сё, туда-сюда, а Янка, вроде как, побоку. Она потом рассказывала: «Я, типа, хожу с ним и туда, и сюда, долго хожу, а ноябрь месяц, слякоть, снег раскис...» Иркутск же, почти как в Питере, дождь идёт зимой. «Он меня в магазин затащит, в коммерческий, а там бабушки какие-то ходят, матерятся — а Степанов всё свои дела какие-то устраивает...» И кончилось всё дело тем, что Степанов её наколол насчёт этого концерта. Хорошо, что был в Иркутске Валерка Рожков, и он сделал ей концерт в Политехе — студенты того Политеха, когда узнали, что Янка приехала — они к ней подбежали, окружили ... И Янка приехала тогда из Иркутска такая разбитая вся, обломанная. А Егор Летов поехал через четыре дня уже отдельно выступать, — и Егора тоже обломили, а он помимо Иркутска должен был ещё в Ангарске играть, в Усолье-Сибирском, и ничего тогда и не получилось, он тоже такой обломанный вернулся.

А ситуация была такая: я в Новосибирске продюсировал эту команду — NUCLEAR LОSЬ, ездил в Иркутск, в Омск, возил записи, кассеты, Егор Летов мне что-нибудь своё ставит — я ему своих... И как раз 19 ноября — у меня день рождения — мы с NUCLEAR LОSЬ поехали на концерт в Иркутск. Я позвонил Степанову, мол, мы выезжаем. И после этого он мне звонит и говорит, что аппарата нету, то да сё, и, короче, он высылает компенсацию — 50 рублей. А Янка вся такая обломанная: да бросьте, говорит, он всех обламывает, и у вас ничего не будет, — так и вышло.

А Янку пробовали писать здесь ещё до этой поездки в Иркутск.

Концертов у Янки, кстати, и в Новосибирске немного было, пожалуй, два всего. Один был, когда Егор выступал, в 87-м году, в ДК Чкалова, когда НАУТИЛУС выступал ещё со старым составом, КАЛИНОВ МОСТ... Он тогда ещё не был таким известным, вернее был известным в своих кругах и тогда впервые вылез на такую большую арену — и вот тогда делали Янке зальник небольшой. Но самый лучший концерт у Янки все-таки был в Академгородке, в таком маленьком заведеньице «Калейдоскоп» — это было просто супер! Вот, а так концертов в Новосибирске немного было, — штук пять, не больше, как-то так получилось. Были выступления в «солянках» сборных — вроде поминальника Селиванова... Сольных концертов очень мало, так же, как и у всех, — у МОСТОВ два-три концерта в год в то время было, у Юры Наумова, у того же Шевчука в Уфе — та же ситуация...

А уж последние полгода, перед маем — у неё, естественно, вообще никаких концертов не было.

В том, что случилось, — я считаю, мы все виноваты. Мы не ждали совершенно, что такое произойдёт. Она тогда после Нового года приехала — совершенно никакая, она тогда с Егором поссорилась. И как-то так получилось, что последний месяц с ней вообще никто не общался, как-то так вышло. Она же месяца за три до этого из общаги ушла, жила у себя на Ядринцовской, и как-то получилось, что она осталась одна совсем. Плюс ещё такое дело — у неё же мать очень рано умерла, и отец сошёлся с другой женщиной. А у неё был сын, как бы так сказать... ну, типа, рэкетир. Он спортсмен был какой-то, по восточным единоборствам специалист, ну и, в конце концов, убили его, — чуть ли не в больнице застрелили... Янка вот в такой обстановке дома и жила, и как-то никто из нас её в такой момент не поддержал. Так что вина за её смерть — она до сих пор на нас...

7.10.1999, Новосибирск.

Изображения