Воспоминания. Евгений Вигилянский

Познакомился я с Янкой в городе Тюмени, дико пьяным после великого панк-фестиваля 88-го года. Они тогда все там обитали, и как-то ночью они там записывали мадам Яну Дягилеву на кухне у Алексея Николаевича Михайлова. И так далее — нормально всё, как обычно. Все напились, вели беседы разные, разговоры. Это начало было. Я не знаю, что можно рассказать про человека, про душу, что ли, его? Хорошая девушка, что ещё... У неё на лице было написано, что она умрёт, то есть это такой трагический человек был: трагизм у неё сочился отовсюду. Внешне-то, конечно, она была весёлой, но я её воспринимал однозначно наоборот. Я понимаю, что она весёлая, но веселье такое, панковское: некрасивая, страшненькая девочка, оборванная, вся в дерьме — она, конечно, делала вид, что она весёлая, всех на уши ставила, но внутри-то у неё была трагедия... Не знаю, почему — существо такое, а у каждого существа своя сущность. А у неё сущность такая была: она была обречена, прямо изначально. Мы пытались, конечно, этому как-то противодействовать, но — бесполезно: сущность, она всегда проявится и всегда будет сильнее. Больная душа — не знаю, как по-русски по-другому сказать. И всё это липовое веселье, «как бы сделать, чтоб всем было хорошо»... всем сделать хорошо не удалось.

Яныч, кстати, был более радикальным, чем Летов. Летов-то проявляет гораздо более гибкое отношение к реальности, а она была предельная. Без гибкости. «Все сволочи, все говно» — такого типа, в ней и такое было. Я не знаю, панковское это или нет.

Мы не очень много встречались — в Тюмени, в Омске. С Летовым она долго жила в Омске, практически она, наверное, была его жена, они всё время вместе болтались. А я с ними тусовался чисто так, по дружбе, а не потому, что Летов — певец. Я очень удивился, когда узнал, что они ещё и музицируют, песни поют. Летов был такой художник-оформитель, и он был коллекционер дисков. Мы с ним так и познакомились: у него было полное собрание Джима Моррисона и редкостей всяких — по тем временам, во всяком случае. А потом вдруг обнаружилось, что он ещё и панк-певец, да ещё и такой популярный вдруг стал! А с Янкой было наоборот, она уже тогда была любимая дама Летова, и дама играла рок. Типа Александр Башлачёв. Она про него много говорила, они долго ползали по просторам родной страны. А никто тогда не знал, кто такой Башлачёв — я, во всяком случае, не знал, первый раз от Янки о нем услышал. Она всё — «Башлачёв, Башлачёв»...

Янку все любили. Не знаю, что про неё можно ещё сказать. Играла там-сям... Я думаю, что для неё смерть не была поражением, то есть она достаточно легко относилась к жизни. Чувствовалось, что жизнь — это явно не главное, главное — что-то другое. Ей повезло, что она быстро выскочила из этого мира, не мучалась сильно. Концентрационная Вселенная...

20.05.1999, Москва.

Изображения