Воспоминания. Евгений «Джек» Кузнецов (ИПВ)

Мне на самом деле не очень-то много рассказывать придётся, мы с ней играли пару концертов в Тюмени, какой-то концерт в Новосибирске, в Кургане — и это было так давно, что я уже не помню ни дат, ничего...

Я с ней сначала познакомился, потом песни услышал. Трудно сказать, как и через кого, просто, видимо, мы были друг другу представлены на какой-то тусовке, каком-то сборище, перед концертом каким-то. Я помню, что это в Тюмени произошло, они приехали с Егором вдвоём, и там-то мы впервые и познакомились. И песни я впервые услышал не в записи, — записей-то тогда практически и не было, — она сама пела. Был какой-то сбор, они приехали... Ну, знаешь, как это бывает: приехали к человеку, которого я знаю, или он мне позвонил — приходи, типа. Я пришёл, познакомились, и в процессе выпивания, общения, каждый по очереди берёт гитару — и поёт.

Впечатления, конечно, грандиозные... Первое впечатление, вот я насколько помню, просто вышибающее; такие песни, очень много говорящие о той реальности, в которой мы жили — Ромыч, например, в то время пел «Нож в спину» — а сейчас ведь практически всё изменилось, мы же уже в другом времени живём. А про то время — они очень много поясняли. Я имею в виду, — в духовном смысле, потому что в физическом-то мы все знали: «застой и стагнация», нам же рассказали. А это как художественное творчество, живопись: ходишь вокруг какого-то места всю жизнь, а потом увидишь его на картине — и там совершенно всё по-другому, другой ракурс там, ещё чего-то; это всё очень сильно проясняет. Хотя знания — они умножают скорбь, как известно. Пожалуй, я в музыкальном творчестве других таких и не назвал бы...

А идея играть вместе как сложилась? Я не знаю их предыдущую историю, как они работали в Омске, в Новосибирске... А тут как: приехал человек, очень талантливый музыкант — и сразу идея первейшая, конечно: «Залабать! Всем вместе!» Ну, вот и начали. Отрепетировали — и сыграли. Был отдельный концерт в ДК Сетевязальной фабрики, маленькое уютненькое помещеньице, ну, как большая кухня, очень камерная обстановка. И народу было много, — такая «полуакустика». Это вот выступление помню... Знаешь, как выступление помнишь? По звуку. Обычно-то не слышишь ничего, а там я вот всё слышал, и играть было приятно, и одновременно песни слушать, потому что дело доходило до того... репетиции — ну, понятно, как это раньше было: на кухне поигралось что-нибудь, запомнилось — и всё. А по ходу дела концерт идёт, и Янка: «А давайте такую-то песню сыграем», чик — и как бы сразу начинает, а все остальные подхватывают. Работать с ней несложно было, мне, по крайней мере... А сама личность — просто светлейшая, просто светлейший и добрейший человек был.

Были какие-то выступления, Курган — я уж не помню, кто там договаривался, наверно, Гузель, она тогда командовала, но тогда выезжала действительно грандиозная тусовка: Ник Рок-н-Ролл, мы, Янка... Я помню такой момент: Ник закончил выступление, народ тусуется, я в туалет захожу, — и заходят два мужика, такого рабоче-крестьянского вида. Пауза — я в соседней кабинке — и один другому говорит: «Слушай, меня аж свело! Я аж пописать не могу!» Вот на том концерте мы с Янкой играли. А вообще, конечно, я с ней не очень много играл, — как много играть-то? Сами знаете, «шоу-бизнес» и сейчас-то в зачаточном состоянии, а уж тогда, в 88-м... После 88-го мы с ней и не играли.

Последний раз мы с ней виделись на «Рок-Периферии» в Барнауле в 89-м, но она там не играла, как-то так получилось. Она нас сопровождала тогда просто, с нами ездила. Очень классно тогда с ней пообщались — мы приехали в Новосибирск, жили в Академгородке, сначала у какой-то её подружки, потом у Зелёного, её гитариста. У него была комнатка в общаге, мы там сутки до концерта провели, потом поехали в Барнаул, в Барнауле отыграли, — поехали обратно в Академгородок, потом в Новосибирск, и всё это время она была с нами. Причём не было ощущения, что посторонний человек болтается рядом, такого вообще не было — как будто знакомы... ну, не всю жизнь, конечно, так не скажешь, но... Очень лёгкий в общении человек. Может, это и поверхностное впечатление, а что там внутри происходило, конечно, трудно сказать...

Я о её смерти узнал от человека, который прочитал об этом, по-моему, в «Комсомольской правде», так вот. Просто потрясло, конечно. Вообще какая-то странная история: она — Яна, река — Иня... Что-то такое странное, закономерное... Хотя как — закономерное? Смерть хорошо знакомого — да даже и не очень хорошо знакомого — человека разве может быть закономерна?

25.10.1998, Санкт-Петербург.

Изображения