Воспоминания. Ольга Мартисова (Немцова)

В отличие от всех остальных, я знаю Янку с «той» стороны, то есть из Владивостока: у нас была легенда сначала, что есть такая девочка в Новосибирске — Янка, так примерно и говорили. Потом пытались пригласить на концерт, — я помню, была очень смешная история, ей выслали 50 рублей на дорогу, а она их вернула обратно, сказав, что без музыкантов, без коллектива она ехать не хочет. И деньги так вот съездили туда-сюда, концерт так и не состоялся, Янка так и не приехала. Это было где-то весной 1988 года, примерно тогда, когда погиб СашБаш, и как-то это было всё связано, потому что это были два персонажа, которых хотелось увидеть лично, причём Башлачёву кто-то звонил, но об этих переговорах я не знаю. Но вот такая история с присланными из Владивостока деньгами была, и постоянно были какие-то гонцы — мы-то к Новосибирску поближе — которые ездили туда, тусовались, того-сего.

А познакомилась я с Янкой в 1989-м, на «Рок-Периферии», она там была, но не играла. История была тоже довольно смешная, меня с ней познакомила девочка одна, Римма Башкатова, это новосибирская скрипачка, которая доучивалась тогда во владивостокском Институте Культуры. А мы все примерно ровесницы, и возникли такие довольно хорошие отношения, мы с Римкой летели в большом, просто безумном составе музыкантов из Владивостока, там был полный набор, со спаиванием стюардесс, с танцами, плясками — тогда Дёма ¹ летел, ещё кто-то, я не помню сейчас МУМИЙ ТРОЛЛЬ, по-моему, тогда честно служил в армии, ТУМАННЫЙ СТОН тоже не летел, — но была какая-то большая шатия-братия, весело было. И дело было в столовой гостиницы, куда Женька Голубев всех селил, все были счастливы совершенно... Влетела в столовую Римка, схватила Янку, которая держала такой столовский поднос с едой какой-то и закричала: «Яночка! Яночка, — это наша Лёлька! Смотри!», — ну, и так далее — нормальные такие бабские прибамбасы. Ну, мы как бы поболтали-поболтали — и разошлись.

Потом была «Рок-Акустика» в Череповце — всё это недавно пересматривала: ну что, выходит Яночка, такая замечательная, у неё на ладошке всегда песни были записаны, это замечательная картиночка: человек поёт-поёт, посмотрит на ладошку, какая песня следующая — и дальше поёт. В Череповце она была звездой просто, вопросов не было. Отыграла полчаса, причём, скромный человек, выходит — «Здравствуйте», уходит — «До свидания», всё, как положено. Как обычно, в джинсиках. Концерт был замечательный — всё, что могу сказать. Осталась видеозапись, которую я кому только ни предлагала, говорила: «Ребята! Она единственная, возьмите, издайте, чтоб она не лежала, не сыпалась», — не брал никто. Не брала «Программа А», при всей своей демократичности, не брали никакие московские телевизионщики, не брал никто. Сейчас, слава Богу, тут, в Питере взяли. Но это тоже какой-то счастливый случай ².

А в Череповце мы с Янкой практически не виделись — ну, встретились, поболтали, и всё. Была ещё такая история, очень трогательная... В Череповце был заявлен Ник Рок-н-Ролл, который приехал туда из Хабаровска, со всей своей шатией-братией, срочно набранной в Хабаровске, кто-то был и из владивостокских. Пели «Старуху», и Ник вызвал Янку на сцену, и они пели в три голоса — какой-то ещё басист был, ну о-очень пьяный, так что, собственно, вдвоём они пели — Ник и Янка. И это был на моей памяти единственный концерт, единственное шоу Ника, где он действительно что-то себе резал бритвой, то есть кровь была, всё нормально. Потом был ресторан, где продолжалось Никово падание на пол и так далее...

А потом мы столкнулись с Янкой третий раз. Собственно, когда делали фирму «Эрио», издавали пластинки — зимой 91-го. Мы хотели издать записи, которые существовали, тогда же затеяли историю с Летовым — издали пять пластинок, и думали, в какую сторону двигаться дальше. Но с изданием всё развалилось, потому что хозяин «Эрио» захотел много денег, начал торговать конфетами-пакетами, потом недвижимостью и так далее. А мы с Кириллом ³ разошлись в разные стороны, каждый со своим пакетом проектов: Кирилл и ещё два человека стали «ТАУ Продуктом», а мы с Танкистом ⁴ сделали фирму грамзаписи «Фили», и я, соответственно, унесла СашБаша, КОЛИБРИ, НОЛЬ и ЧАЙФ, а Кирилл — Летова и Янку. Есть замечательный человек, с которым, наверное, стоило бы поговорить — дядя Боря Смирнов, московский реставратор звука, он такой серьёзный дядечка, реставратор ГДРЗ, реставрировал всех — от Ленина до классики и Летова. Я, правда, не знаю, возили ли к нему Янку, когда реставрировали — наверное, нет, а вот Летова... Это надо было просто видеть ситуацию, когда дядя Боря: «Вот тут, Егор, у тебя вот это, а вот здесь — такой-то звук», — а там маты все эти — и Егор такой построенный. Разговор интеллигентного человека с интеллигентным человеком: маски упали. Вот.

А тогда, в 91-м, они приехали в Москву с музыкантами, проездом к Фирсову — писаться, то есть — казалось бы, всё хорошо... Протусовались у Кирилла два дня — достаточно тяжёлое было впечатление, люди просто сидели на полу молча, потом вдруг неожиданно снялись и уехали. Хотя тусовка, атмосфера — всё нормально, замечательно. Причём, насколько я знаю, они не поехали писаться к Фирсову, все этому очень удивлялись, потому что вот оно всё — приезжай и пишись, а по тем временам писаться в Питере было хорошо, были какие-то деньги, какие-то условия. А они не поехали.

А потом стало совсем страшно. Кириллу позвонили из Новосибирска 9-го мая, сказали — дословно: «Пропала Янка». Я не знаю, почему они звонили в Москву, чего хотели, но мы почему-то взяли фотографию и пошли ко всевозможным экстрасенсам — такой вот странный шаг. Был такой человек, Сева Движков, он записывал в Останкино программу «Чёртово Колесо», и у него жена была — экстрасенс. Мы поехали в Останкино, отвезли эту фотографию туда — экстрасенсы сказали, что она жива. Бросились звонить по средствам массовой информации, естественно. Позвонили в «Комсомольскую Правду», не помню, кому, нашли Щекочихина. И, я помню, было письмо, были звонки туда, от имени «Комсомольской Правды» — помочь в розыске. Мы звонили в Новосибирск, разговаривали с какими-то милиционерами... Было какое-то безумное ощущение связи с Новосибирском, мы все сидели у Кирилла на кухне, не знали, куда деваться и как себя вести — а у него стены окрашены в черный цвет тогда были, круглый стол, абажур висит... И вот три дня буквально все метались по Москве как ошарашенные, постоянно звонили в Новосибирск — а потом позвонили оттуда и сказали, что нашли в реке.

Я помню, тогда говорили про ссору с отцом, про мачеху — но это всё слухи такие, я могу наврать, так что, наверное, ничего говорить не буду. То есть то, что касается причины — нас, наверное, и не касается сегодня.

11.05.1998, Санкт-Петербург.

Изображения

Комментарии

Текст, выделенный серым цветом, присутствует в раннем издании интервью — в книге «Янка Дягилева. Придёт вода» (в поздних сборниках материалов — отсутствует).