Егор ЛЕТОВ — Игорю МАЛЯРОВУ

Интервью специально для газеты «Бумбараш — 2017»

— Егор, первый же вопрос — по текущей политической обстановке. Как ты относишься к пропагандируемой преступным режимом, палачами идее «гражданского согласия»?

— Я против «гражданского согласия»: это глумление над жертвами, над пролитой ельцинистами в октябре 1993 года кровью. «Договор о гражданском мире» — отвратительный документ, соглашательство, предательство. Неприемлемо и непонятное «Согласие во имя России». Объединение сейчас необходимо — но не соглашателей, а радикальных сил — как против правящих кругов, так и против соглашателей. Между бедными и богатыми нет и не может быть примирения! Национальное примирение — говно! Не будет от него добра.

— А ведь эту идейку не брезгуют по-своему разрабатывать и некоторые деятели оппозиции...

— Мы уже видели, как «центристы», «умеренные» предали радикальную оппозицию участием в выборах в Думу, Зюганов подставил Анпилова. Я — за союз подлинно радикальных сил. Жириновский только кажется радикалом, Жириновский — такой же серый кошмар, как Зюганов — серо-розовый... Не согласие нам нужно в оккупированной стране, а революция: национально-освободительная, перерастающая в социальную.

— Я заметил, что патриотические по названию (по сути — национал-буржуазные) издания сделали тебе хорошую рекламу. Они увидели в тебе только певца национальной русской идеи. Эдичка Лимонов с восторгом считает тебя «своим», национал-революционером. Но какая революция — твоя?

— Не только национально-освободительная, но и социальная. Потому что русскому характеру всегда были присущи начала и соборности, и бунта: вспомним восстания Пугачёва, Разина. Это будет глубоко русская, национальная по характеру революция. Она, транслируясь на другие народы, будет ими поддержана. Идея мировой революции, революционной бескомпромиссности зажжёт всемирный очистительный пожар.

— Это великолепно! Творчество — и революция! Ты мне напоминаешь молодого Володю Маяковского!

— Только пламя революции поможет миру родиться заново, сотворит мир новый. Мне всегда была близка революционная эстетика: взрыв пассионарности, огненно-революционные ценности, наибольший накал её я вижу в 1917–20-х годах. Мне кажется, что потом всё несколько угасало, с каждым последующим периодом — система умирает без огненного стержня... Искры революции — это искренность, утверждение ценностей от сердца. Без этого — ничего. Андрей Платонов после Революции ходил по деревням — и там ему говорили, что теперь, после революции, не будет больше смерти. И когда какой-то дедушка умер, все поняли, что что-то не так...

— Егор Летов — музыкант. Какую задачу стремишься ты выполнять в глобальном деле пробуждения нашего народа, всего человечества к свершению этой Мировой Революции? Ты считаешь, что твои песни должны и могут поднять массы на святую классовую войну?

— Мы творим на сцене не музыку, это не традиционное искусство и, может быть, вообще не искусство. Это сродни языческой религии, магическому действу. Мы несём глобальные, солнечные, революционные ценности. Творчество — серьёзное дело, как война, борьба, преодоление. Задача слушателя — преодолеть инерцию обыденщины. Это — не дискотека: не «разрядка», наоборот, делюсь с залом своей энергией. Иногда — с избытком. Порою в зале вспыхивали побоища, беспричинные драки, поэтому мы в 1990 году прекратили концертировать. Многое тогда было неясно, но теперь ситуация в стране изменилась. Задача — сокрушить тёмные силы, высасывающие в чёрную энергетическую дыру социальную энергию народа, пробудить гнев и направить на революцию. Поэтому наши концерты сейчас — больше политика, чем что-то другое. Власти страшатся наших слов. В декабре против нас и наших слушателей бросили ОМОН. Но нас не запугать, и нам верят: если готов отдать жизнь, значит есть, ради чего жить.

— Не стебаешься ли ты в очередной раз, произнося затёртые идеологическими мудилами великие слова «коммунизм», «рабочий класс»?

— Идеи коммунизма для меня были самоочевидны с детства — как понятия добра, справедливости, равенства, братства. Мне говорил о них мой отец, участник Великой Отечественной войны, майор, военный, сейчас секретарь райкома Компартии Российской Федерации. Сам я — сын рабочего класса: начинал трудовой путь штукатуром на стройке, работал на Омском шинном заводе, заводе имени Баранова. Первое творчество было оформление наглядной агитации... Люблю советскую песню, воспитался на ней — и теперь хочу её исполнять — «Товарищ», «На дальней станции сойду». Первого Мая на смотровой площадке на Ленинских горах, у МГУ я пел «И вновь продолжается бой» Пахмутовой, люблю Таривердиева. Но у меня, конечно, иное понимание коммунизма: спокойная КПРФ подходит для него, немолодого человека; мне же гораздо более близка Российская коммунистическая рабочая партия Анпилова. Те, кто любили изображать меня борцом с коммунизмом на основании моих песен «Всё идёт по плану», «Общество „Память“ — красная власть», сейчас поражены.

— В твоих песнях тех лет кипит святая ненависть к тогдашним руководителям посконнорылым казённым «коммунистам» — тем гнидам, которые сейчас превратились в бизнесменов, банкиров...

— Да, у меня была сложная идейная эволюция от анархо-индивидуализма к «красному государственничеству», но «дерьмократом» я не был никогда, я всегда оставался верен себе. С 1988 года, с Новосибирского рок-фестиваля считаю себя настоящим коммунистом. Я понял, что мне прежде было неясно: я всегда воевал с извращением коммунизма — «розовым» брежневским режимом, наследником которого, по-моему, является Зюганов. И то, что тогда близоруко воспринимали как стёб, сейчас в нашем исполнении звучит жизнеутверждающе, в изначальном смысле.

— Ты говоришь об объединении радикальной оппозиции для решающего удара по банде чиновников и капиталистов. Как политический деятель скажу, что это непросто: тут и личные амбиции мешают, и недостаточная развитость классовых конфликтов, и политическая и организационная недозрелость оппозиции. Мало пока, к сожалению, примеров совместных акций!

— В нашей концертной деятельности это уже есть, это проект «Русский прорыв» — мы, Роман Неумоев и его «Инструкция по выживанию», Манагер с группой «Родина». Именно ради этого после кровавого октября-93 решил возобновить концертную деятельность. Содружество с братьями по духу — вот основа! Их, тебя, Игорь, я всегда понимаю лучше, чем сытую сволочь. Поэтому никогда не делал коммерции, может, это и плохо — на мне наживаются пираты-коммерсанты. Всё, что вы видите в рок-магазинах — плакаты, кассеты, футболки, значки — со всего этого я не получаю ни гроша. Фанаты могут за это поблагодарить продавцов... Единственный источник дохода — продажа пластинок и концерты. Хватает на еду, одежду и разъезды по стране. Плохо контактирую и с «интеллигенцией»: у нас это был изначально враждебный революции класс — не против образованных людей, а о зажравшейся элите, «творческой интеллигенции»; слюнтяях «под Чехова». Жаль её: за это она заплатит. Кровавый террор, как когда-то, обрушится на неё.

— Как рождаются твои песни?

— Я с теми, кому тесно в сложившейся реальности, кто хочет сломать, взорвать её. Как я пишу свои вещи? Мне становится душно; наступает депрессия, аппетита нет, спать не могу, хожу, пока не угадаю ритм и не начнут рождаться слова... Момент этот наступает спонтанно, неожиданно. Помню, семь месяцев вынашивал песню, а потом вдруг как-то само собой зазвучало: «Вижу, поднимается с колен моя Родина... Моя Советская Родина...».

— Куда-то все подевались. Те, кто строили из себя беспощадных критиков, рокеров и бунтарей, сегодня с аппетитом лижут задницу Ельцину и буржуям, у которых жрут на презентациях. Они — сытые, довольные, они продали свой талант за жирную похлёбку и не могут больше петь...

— Без надрыва невозможно творчество. Продавшиеся режиму за валютные турне «рокеры» выродились. Чёрная ночь ельцинского режима легла тяжёлой скалой на юные таланты. Как грибы после дождя, раньше возникали рок-группы, на фестивалях узнавали много молодых, талантливых имён. А за последнее время не возникло ни одной яркой, самобытной группы. Мы — «старики», нашей «Гражданской обороне» уже десять лет. Сейчас «работает» только старая гвардия, те, кто не сломался.

— Видать, «сломались» на том же, на чём и старая партэлита — съездили за бугор, прошли по супермаркету... и продали бессмертную душу Жёлтому Дьяволу. Сам-то ты не гастролировал «там» — перед пресыщенной публикой, перед богатенькими законодателями музыкальных мод, не испытав и себя «искушением»?

— С глубоким отвращением отказываюсь от предложений загрантурне. Не играю здесь перед зажравшимися буржуями — не хочу этого делать ни в Германии, ни во Франции, ни в Америке. «Там» я разве что выступил бы где-нибудь в подвале, перед радикальной молодёжью. Я хочу играть для революционного народа. Я испытал кайф, посетив в апреле съезд «Трудовой России». Пришёл, ожидая традиционного скучноватого мероприятия... А почувствовал себя в родной среде, как на классном концерте! Зал кипел, люди вскакивали с мест, махали красными знамёнами, всё дышало жизнью, борьбой, появление Анпилова в зале вызвало настоящую бурю. Буржуйская пресса называет анпиловцев, как и моих фанатов, «сумасшедшими», «маргиналами», «отбросами». Но именно эти «маргиналы», безумцы и способны творить великую революцию, а не мордастые респектабельные «коммунисты»!

Изображения