Ей все кричали: «Берегись!»

Янку, Яну Дягилеву, девушку из Новосибирска, называли самым светлым, самым чистым явлением русского рока конца 80-х годов. Что знали мы о ней? Пара публикаций да несколько выступлений на сборных концертах и фестивалях. Впервые Яна появилась перед широкой аудиторией в 1990 году на фестивале «Рок-акустика», состоявшемся в Череповце. Она сразу же обратила на себя внимание, произведя едва ли не самое сильное впечатление на зрителей и музыкальных критиков.

А самые первые шаги в мире отечественного рока Яна сделала в дочерней группе ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ под названием ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ в 1987 году. В дальнейшем Егор Летов и Яна Дягилева тесно сотрудничали, ГО помогла Яне в записи собственных альбомов, первый из которых появился в том же 1987 году. Настроение альбома созвучно названию, — «Не положено»: не положено любить, не положено смеяться, не положено просто жить. Альбом 1988 года «Деклассированным элементам» был записан при непосредственном участии музыкантов ГО. Не могу сказать, что в электричестве эти песни-откровения производят сильное впечатление. Скрежещущие звуки электрогитар и грохот сбивающихся барабанов мешают добраться до смысла стихов. Закономерно, что акустическая работа «Домой» (89 г.), состоящая почти из тех же песен, что и «Деклассированным элементам», очевидно выигрывает, оставляя нас наедине с высоким голосом Янки и её плачущей гитарой. Последний альбом, «Ангедония» вышел в 1989 году и, как и все предыдущие, был выпущен под маркой фирмы «ГрОб рекордз».

Оставаясь явлением самобытным и уникальным, Яна незримыми ниточками была связана со многими. Образ — простоволосая девушка с беззащитно-растерянными глазами — Дженис Джоплин, манера исполнения — неторопливые баллады — Джоан Баэз, фольклорные интонации — Дмитрий Ревякин. И, наконец, её мироощущение — это боль и безысходность Александра Башлачёва. Когда-то Саша сказал: «...если мне плохо и ко мне придёт кто-то, кому тоже плохо, нам не станет от этого хорошо. Мне не станет хорошо от того, что кому-то плохо. Мне — не станет. И поэтому нытик — он разрушает, не создаёт. Но раз он уже ноет, значит, у него уже болит. А раз у него уже болит, то он запоёт, в конце концов, своей болью запоёт он. Потом — о радости, потому что, когда человек начал петь песни, это был плач сначала, а плачут во все времена, во всех странах и с самого раннего детства». Песни Янки — это плач, и не только по содержанию, но и по исполнению — порой надрывному, порой протяжному. Её баллады насквозь трагичны — это плач по людям, которые при жизни обречены на смерть, предчувствие приближающегося общего конца:

«От большого ума — лишь сума да тюрьма.
От лихой головы — лишь канавы и рвы.
От красивой души — только струпья и вши.
От вселенской любви только морды в крови».

Она несла нам свои песни, которые дошли до большинства, увы, уже после её смерти. Нам остался лишь созданный ею мир — иногда добрый и нежный, иногда злой и угрюмый, но очень часто серый и тоскливый, замкнутый в узкое пространство окружавших её клеток. Рассказывали, что окна дома, в котором жила Яна, приходились вровень асфальту, а сам дом стоял на перекрёстке каких-то дорог, по которым шли вереницы нескончаемых машин и грузовиков. И все воспоминания детства — рельсы, шпалы, светофоры, заводские трубы:

«А мы пойдём с тобой погуляем по трамвайным рельсам.
Посидим на трубах у начала кольцевой дороги.
Нашим тёплым ветром будет чёрный дым с трубы завода.
Путеводною звездою будет жёлтая тарелка светофора».

Порой её стихи наполнены образами каких-то абстрактных предметов, странных нездешних существ, порой строчки излучали щемящую нежность и теплоту:

«Я оставляю ещё полкоролевства
Восемь метров земель тридевятых
На острове вымерших просторечий
Купола из прошлогодней соломы.
Я оставляю ещё полкоролевства,
Весна за легкомыслие меня накажет,
Я вернусь, чтоб постучать в ворота,
Протянуть руку за снегом зимою...»

Удивительно, но очень трудно закончить цитату, оборвать её строчку. «Песни становятся стихами, когда их некому петь. На бумаге они не защищены голосом — судорожным и нежным, — они стоят перед вами голые, и видна вся их дикая неправильность и гениальная нескладность. Кажется, что слова разбросаны так и сяк, а попробуй, сдвинь хоть одно — не сдвинешь». Нам остались её стихи, и теперь мы можем их только читать, впрочем, и слушать тоже — с магнитофонной ленты или с жёсткого винила пластинки.

Конечно, жизнь не стоит на месте. И, я верю, принесёт ещё нам новые имена, и появятся талантливые люди, которые сложат другие песни. Но мы должны помнить поэтов, тех, кто уже прошёл свои «семь кругов беспокойного лада». Мы не должны их забывать, потому что в нашей памяти — их жизнь.

...Что произошло той майской ночью 1991 года — не скажет уже никто. Несчастный случай слишком похож на самоубийство. Правду знает только вода, ставшая её последним домом. Именно к реке пришла она «ползком по шпалам», вырвавшись из бетонных объятий грязного, задымленного города. Ей было неполных 25 лет.

«Нелепая гармония пустого шара
Заполнит промежутки мёртвой водой,
Через заснеженные комнаты и дым
Протянет палец и покажет нам на дверь
И отсюда — домой.
От этих каменных систем в распухших головах
теоретических пророков
напечатанных Богов — домой...»

Екатерина НОВОСЕЛЬЦЕВА

Изображения

Комментарии

К сожалению, не известна точная дата выхода статьи.
Если вы обладаете точной информацией относительно данной публикации — будем очень благодарны помощи: grobhron@gmail.com.