ПОД КАБЛУКОМ ПОТОЛКА

«ВСЁ-ТАКИ ЭТО СОСТОЯЛОСЬ — все эти наши кривые, дурацкие, дерзкие и отчаянные песенки и альбомчики. Вся эта наша ГрОб-музычка», — утомлённо, но гордо писал Егор Летов в 1990 г. в журнале «Контр’Культ’Ур’а». И вот теперь дебютирует на виниле фирма «ГрОб Рекордз» при посредничестве «BO’N’DA RECORDS». Все сие есть «ТАУ-продукт», как у Высоцкого была песня про «Тау-Кита». Действительно, чем-то инопланетным отдаётся.

Запоздалое появление дисков Янки и ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ (записанных в 1987–88 гг.) по социальному значению для отечественной рок-культуры трудно переоценить. Это — глас осмысленной оппозиции, явно враждебной к сложившемуся рок-истеблишменту, вопль надрывный и страстный, и адекватное эхо «корчей безъязыковой улицы»^[1] (в подземных переходах Невского, кажется, ещё поют «Всё идёт по плану»), и торжественная дефлорация российской музыкальной индустрии — в плане приобщения к «табуированной лексике». После романов Э. Лимонова и фильмов К. Муратовой, теперь на пластинке «великий и могучий» предстаёт без ханжеских «фиговых листков». Но в первую очередь — это МОМЕНТ ИСТИНЫ. В сознании артефактом современной культуры творчества столь неординарных, талантливых людей, уже неоспоримо «состоявшихся», есть что-то от покаяния. Тем более, что для Янки оно пришло посмертно.

«Мы под прицелом тысяч ваших фраз, — а вы за стенкой, рухнувшей на нас», — поёт Янка. Трудно писать о ней. Потому что надо слышать этот пронзительный крик, напряжённый, как линия электропередачи, выговаривающий страшные, жалобные, большие слова. Они настойчиво бьются, стучатся в сознание — и строчки наслаиваются, «заводной калейдоскоп звенит кривыми зеркалами, колесо вращается быстрей» — возникает зыбкое, неуютное, тревожное состояние. А в голосе — нерасплёсканная, истовая любовь к жизни, совершенно русская, какая-то крестьянская девичья тоска, и тут же урбанистическая холодная усталость. Вот так — «очень в точку, если в одиночку».

На янкином альбоме ощутимо присутствие Егора — то жужжит его «зафузованная» электрогитара, то звучат подстукивания и прочие шумы. На «двойнике» ОБОРОНЫ есть тема, сочинённая ими вместе. Как Янка, Егор побывал «под струёй крутого кипятка», и, обварившись, мучается, и песни из него выходят вместе с грязью, с кровью и гноем. Это крамольный, брыкающийся, богохульствующий, матерящийся альбом, и это самое рок-н-ролльное, что выросло за последнее время на отечественной ниве.

Похоронным звоном по коммунизму разливаются куранты Спасской башни, обрушивается хриплый, срывающийся вокал, мутная гитара, какие-то эпизодические тарарамы и карачуны... В данный опус вошли три официальных альбома: «Всё идёт по плану», «Так закалялась сталь» и «Боевой стимул», дающие исчерпывающее представление о взглядах автора: «Убей в себе государство», «Я всегда буду против», «Наша правда, наша вера, наше дело — анархия». Кто-то станет спорить, насколько весь этот нигилизм сейчас актуален. Правильно, значение записей ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ совсем в другом. Здесь впервые проявляется совершенно иное понимание рока — как средства саморазвенчания «кумира». Это ощущается во всём: и в «гаражном» качестве игры и записи, но главное — в лексике, отношении к слову.

С лёгкой руки А. Троицкого принято считать, что в русском роке незыблем примат СЛОВА во всём многообразии его функции: от социального протеста до поэтической «игры в бисер» и квазирелигиозной проповеди. У Егора же происходит унижение, даже ритуальное поругание эстетической и «учительской» ипостасей рок-исполнителя: «Свято место не бывает без греха». В его песнях мат используется отнюдь не для эпатажа, но для посрамления образа автора, который обращается в традиционного русского юродивого. В отличие от политического «обличения» или эстетски-символистского «отстранения», — прямым ПОДРЫВОМ любого статус-кво (в том числе, и сложившейся рок-иерархии) будет само существование этакого панк-юродивого и его «неадекватное» поведение.

«У каждого из нас быть могут разные ходы, но цель у нас едина — суицид» — в этих словах, напоминающих знаменитый тезис А. Камю («Есть лишь одна по настоящему серьёзная философская проблема — проблема самоубийства». «Миф о Сизифе») — не цитата классика, но зерно ещё одного программного заявления Егора: что настоящий рок есть нечеловеческая музыка, и истинные рокеры уже мертвы. Подобная экзистенциальная критика действительности требует незаурядного мужества, ведь сразу же приходит потрясающее все существо автора прозрение: «А вы остались такими же!!!» Наверное, поэтому Летов теперь распустил ОБОРОНУ и замолк.

Жуткие слова пропела и Янка: «Кто не покончил с собой, тех поведут на убой...» Но именно в том, что эти два человека доверчиво отдали нам самих себя, и заключается надежда. А может быть, вера: не раздавит бытие, этот «каблук потолка», услышат, поймут, и что-то изменится. Настанет «великий праздник босоногих идей».^[2]

А-КУ

Изображения

Комментарии