РОМАШКА В ЗЕЛЁНОМ ГОРОДЕ

Путь у нас к Берлину между прочим
Был увы не лёгок и не скор...

В старинном городе Обломове, среди родителей божьих одуванчиков да родственников жлобов и мажоров произрастала девочка-ромашка-провинциалочка, тепличная атмосфера благоприятствовала росту, и Ромашка вымахала аж до двух метров. Природная величина позволяла ей плевать всем на шляпки, чем она и занималась всю сознательную жизнь, потом ей сделалось скучно, и она нарезалась пару раз портвейном так, что целые сутки пугала унитаз в родном сортире. Родители сначала испугались, потом осерчали, потом пообещали выдать замуж за нарциса из соседней клумбы. Ромашке это было впадлу, и она дёрнула на первом попавшемся под ногу экспрессе в Зеленоград на session of ContrCulture. Узнала о нем по брехунчику. «Молодёжный канал» передавал. С географией оказалась напряжёнка, и волей судьбы ромашка попала в Калугу. (Хорошо, что не на Колыму.) Там кое-как до Москвы, и, казалось бы, вы у цели, но Зеленоград тоже не лыком шит.

Трудно отыскать провинциалке в Москве Зеленоград, но можно. Не прошло и пол-года, как удивительная наивность Ромашки вывела её к оплоту андеграунда. Мрамор, огромадные стёкла, люстра — рокерский чертог сверкал.

Вот она — настоящая жизнь. Тусовка, хайры, панки и всякая прочая шваль, Гурьев решил сам открыть сейшн. Для Ромашки полтора часа тусовки перед закрытыми дверями в новую жизнь пролетели как сладкий сон.

На сцену выволокли цельный рояль. "Для лажи — подумала Ромашка, но Гурьев объявил, что группа РЕЦЕПТ (Зеленоград) на сей раз нарушила скорбную традицию и не ббббббббббббббббыла лллллажей.

Гурьеву видней — снова подумала серая Ромашка.

По классическому воздействию группа была балетной. Неподготовленной Ромашке захотелось сначала сбежать, а потом вырубить микрофон (всякому терпению есть предел).

Снова Зеленоград — Боженов ОНАА. Даже местные рокеры благополучно стали хилять. «Красивые жёлтые ботинки соло-гитары» — вынесла ромашка из этого рвотного порошка. Московские панки оживляли сие занудливое действо, клянчив у солиста питьевую воду. Это батрачество растрогало даже самого Гурьева. ОНАА играли явно лишь для себя, ромашка подумала о девичей гордости.

Но был «ВЫХОД» и Сергей Селюнин, человек из АКВАРИУМА и его поколение. Согрел Ромашку «Марш любви» или просто кайф словила от одной татары (здесь и далее читать: «гитара» — гитарист, «флейта» — флейтист и т. д.), теперь уже сказать трудно.

Потом публику развлекал Хроноп. Возраст участников команды её не портил. Флейта и солист очень понравились Ромашке. Зачем-то появилась милиция и филин-герой (ветеран-вахтер с повязкой на руке и с Брежнева списанным лицом) по кличке «металлист» за геройскую грудь. Он одиноко маячил на балконе добрую половину сейшена, мучительно больно соображая: «Как могло, что эти... тут и почему?» «Солист с симпатичным уголовным лицом и неглупые тексты» — зарисовала для себя Ромашка.

К середине Хронопа приехал Шахрин. «Но приехал-ли афишированный Чайф? И будет ли выступать?» — мучилась Ромашка. Хроноп настраивался меньше всех, а звучал круто — для Ромашки, но песни о ночной прогулке в чужом районе с сытыми проблемами (бабы, такси, деньги) — это не пошло.

А вот и КОТ. С «Сырка их прикид мало изменился, и Ромашке это было вкайф. Вышли круто — без настройки и сразу же: «За что боролись на то напоролись».

«Здесь всё твоё, здесь всё для тебя,
Всё будет так как быть должно
Закрыта дверь, но есть окно...»

ТЕКСТЫ — простонала Ромашка.

«Новый день начнётся с того,
Кто с криком „Ура“ дёрнется в окно.
Он сделает это ради тебя...»

Дальше пошли маты. Всё это грело душу и шло как родное.

Про панель у Кремля, знает каждая блядь...

Наша жизнь сплошной некролог...

Строки били прямо в цель и навсегда запали в душу Ромашки.

Шахрин без Чайфа спасал группу или концерт? Начали в 18.30, а в 21.00 уже некого было пихать на сцену. Уральские подъездные песенки затянул Шахрин. Хоть пел он и душевно, но бурные аплодисменты показались Ромашке не правыми. Ведь КОТ много круче. Ностальгия тридцатилетних для Ромашки была скучна.

ЯНКА. Дюймовочка в тусовочных штанишках и серой распашонке. В ушах невоображаемо длинные нити красного бисера — серьги? Прямые пшеничные волосы. Красные ботинки — явно из детского мира. Гитара во время концерта — неотъемлемая часть её самой.

Нервничает, да и не женское это дело возится с настройкой аппарата. Настраивалась Янка больше всех, перерыв всех достал и тусовка потянулась в зал, укушавшись бутербродов с колбасою и соком в буфете. Всего было много, т. к. народу было мало.

20 мин., потом ещё 20. Голос отсутствовал, т. е. абсолютно. Гитары не звучали вообще. Какой-то страшный звук в мониторах бил по ушам. «А последняя электричка в 23.30» — заволновалась Ромашка. «А в 23.00 обещали в чертоге выключить свет». Пипл тоже заволновался. А Ромашка почему-то думала, что новая жизнь — это Янка. Только красный свет на сцене и помощи ждать неоткуда. На сцене бились с аппаратом одни ребята Янки, т. к. звукооператоры ушли, мол, давно уже стемнело. 2–3 песни и снова пропал голос, а потом гитара. Что-то всё время фонит. Всё пропало. Какие же нервы у этой девочки. Вышел Гурьев и проскандировал, что есть ещё легендарный Ник Рокн-ролл. А в 23.00 вырубают свет, народ же одурев от пары янкиных песен скандировал: «К чёрту Ника, даёшь ЯНКУ». И она дала ещё четыре песни. Но в 22.50 вырвала гитару и ушла. Этот стон назвать песней было нельзя. Сволочи!

Благоразумие восторжествовало или здоровое чувство страха, и Ромашка пошла искать Белорусский вокзал. Он показался ей надёжнее зелёного города. «Жаль весёлые картинки на завтрашнем сейшане, не увидю».

Иностранные ребята из завтрашнего сейшана подошли к концу вечера, тепло приняли ЯНКУ и даже добрыми советами пытались помочь Янке наладить аппаратуру. Одеты иностранцы как наша попса. А может и рок играют, кто знает?

Изображения