Зарисовки с «РокАзии»

или ПОПЫТКА СКОРЧИТЬ ИЗ СЕБЯ ЖУРНАЛИСТА

многострадальной советской контркультуре посвящается

— Саша, а ты для чего нас сейчас сфотографировал? Для КГБ?
Липницкий обиделся...

ЧОЛБОН играл 2 раза: во второй раз — специально для Троицкого.
«Как слышно, Артемий Кирович?» Вообще, приезд Троицкого был окутан чем-то дурно пахнущим. «Ты видел ТРОИЦКОГО?» «Ты прикинь, ОН отказался давать интервью». «А я к нему же подходила»... Не хватало Летова.

Пресс-центр им. Шишкова М. А. Знакомства.
— Ты из какого издания будешь?
— Я — самый главный редактор подпольного рок-журнала «ХУЕМ ПО ЛБУ».
— A-а, слыхал... Давай махнёмся адресами.

Обсуждения концертов.
— Мужики, ну как вам Я?
«Хуёво», — думают мужики про себя и говорят вслух:
— Ништяк! Но в прошлый раз было круче.
— Так тогда же аппарат был заебись!
— Ну, вобщем-то, да, — соглашаются мужики и тут же записывают себе в блокнотики: «группа явно не туда попала» или «ощутимы влияния...»

Кто видел Колбашева?

Утро начиналось в 15⁰⁰. Тщетные поиски пресловутого барнаульского пива, звонки: «Ты ещё спишь?»... Во сколько будет автобус? В 17⁰⁰? Так в 16⁰⁰ с Дженнером же пресс-конференция! Кому надо — пйздуйте пешком.

Вечера проходили в гостинице «Барнаул» и начинались сразу же после концертов. Подарок судьбы: нужный магазин находился в тридцати метрах от гостиницы и работал до 200 ночи. Вечера начинались традиционно: на стук в номера никто не реагировал, по коридорам, никто не ходил, жратвы не просил, к горничным не доёбывался... Лишь изредка из номеров выходило по два человека, держа в руках карточки гостя, а в кармане наскрёбанные рубли. Их в это время ласково называли «гонцами»...

В номере у «картинников» собралось человек 25. Тут и Дик, и Б. У. Каш, и Бегемот, и Француз, и Лариса из Н-ска, и Гурьев с Буяло, много... Жадно пьём пиво, запивая, водкой. Поём ИНСТРУКЦИЮ ПО ВЫЖИВАНИЮ. Знакомимся с Бегемотом (наверное, уже не в первый раз).
Я: «Да-да, знаю, слыхал... Бой отгремел, ускакали белые // Порубав всех красных... xa-xa-xa!»
«Ха-ха-ха, — говорит Бегемот и добавляет: Только я не хуйзабеевский Бегемот, я букашкинский Бегемот».

Гурьев подцепил синдром «ментострёма», и пытался заразить им остальных. «3араза» пошла от номера, где мы дегустировали, местную водку c ребятами из Н-ска (Мурзин, Беликов, etc.). Всё закончилось тем, что усохшая горничная вызвал в милицию. Гурьев: «Сейчас здесь будут, менты, уходим отсюда.» Уходим в номер к Грахову с Кобловым.
Гурьев: «Сейчас здесь будут, менты, уходим отсюда.» Коблов: «Как?! Куда?! Я никуда отсюда не пойду. Я — хозяин номера!»

Дик: «Представляешь, вчера ночью голландцы пошли за бухлом, к таксистам, а им чуть местные гопники пизды на дали...» Представляю!

Решаем с Гурьевым некие алкогольные вопросы возле лифта на 12м этане. Вдруг за гурьевской спиной тихо открываются двери лифта. Там — Шишков. Шишков говорит: «Ууу». Двери опять же тихо закрываются. Гурьев оглядывается по сторонам: «Кто сказал „ууу“?»
Как в анекдоте. Лошадь с собакой ловят рыбу. За их спиной из кустов высовывается говяжья голова. Корова спрашивает: «Господа, а как мне добраться до Амстердама?». И вмиг исчезает. Лошадь с собакой переглядываются, виновато. Собака: «А чё я-то? Я и сама охуела».

«Восточно-азиатского концептуального рока» так и не было. Было либо откровенное восточно-азиатское говно, либо — ни к Востоку, ни к Азии не имеющее никакого отношения: Янка, «Конец, Света!», «Миссия: Антициклон», Ревякин, Гнедков...
Явно чего-то не хватало.
— Почему Ника не пригласили?
— Ну...
— Испугались.

Изображения