Егор ЛЕТОВ ОСТАЁТСЯ САМИМ СОБОЙ?

Собственно, Игорь (Егор) Летов не сказал ничего нового. На фоне информационного бума последних лет он преподносил своим фанам вполне банальные концепции, если рассматривать их в социальном или правоведческом аспектах. Пожалуй, он и не стремился никогда к куче грязного тряпья наших недостатков обнаружить непременно новую прореху, создать нечто новое в критической мысли эпохи. Егор говорит усреднённым языком тусовки, свойства которой не позволяют ей доискиваться первопричин. Он констатирует, а не обнаруживает, имея в своём арсенале все оттенки чёрного цвета. Поэтому он безмерно проигрывает тем поэтам и публицистам, которые повадились таскать из ящика Пандоры социальные пороки и делать ошалевшие глаза, описывая их на страницах либеральной прессы.

Тем не менее, панка Летова любят и уважают за его смелость, почти сравнимую со смелостью коммуниста Ельцина, и петь его песни на сейшенах до сих пор считается весьма благопристойным занятием. В чем тут дело? И можно ли его поставить в один ряд с освирепевшими поборниками панка, которые, уподобясь Джину из старых сказок, за полчаса разрушат и построят заново на сцене социальные устои? Я думаю, нет.

Эффект правды и крутости возникает из-за его близости к слушателю. Благодаря своему вкусу и чутью, он не скатывается в позёрство и не впадает в сентиментализм. Он наравне со слушателем участник мировых событий, точней, их жертва, и то как это ему удаётся, скорей, вопрос эстетики, чем психологии.

У Егора есть принципы, на которых строится вся его поэтика. Прежде всего, они прослеживаются в обилии метонимий и метафор и их характере. В метонимии слова, её составляющие, как правило, связаны логической или какой-либо другой связью, оправдываемой сравнением. Нахождение её, продирание сквозь потёмки слов к смыслу, ощущение многозначительности сказанного — это те эффекты, которыми привыкла располагать поэзия ХХ века.

Самый действенный инструмент в достижении подобных эффектов — это сравнение. У Егора оно напрочь отсутствует. И поэтому характер связи внутри его метонимий совершенно другой. Он тоньше, и от этого эффект может быть намного сильнее.

В куплете как бы строится зыбкая конструкция почти на неуловимых отношениях.

Под пьяным забором нетленной любви
В своём отраженьи узнайте Махно...
...Святое дупло мочегонной мечты
Кальсоны сгорели в мятежной ночи
Мышинных созвездий червивое дно...

Самостоятельно, без подпорки, она не могла бы существовать. И то, что её подпирает (несколько слов лаконично сформированной мысли в припеве), даёт направление всей песне, в которой уже проясняются словесные отношения.

Тезисная форма имеет свои преимущества. По крайней море, склонный к обобщениям, Егор чувствует себя в ней, как в своей тарелке. С другой стороны, она позволяет делать ряд ни к чему особо не привязанных образов, самих по себе достаточно сильных и, безусловно, украшающих песню. И даже более того, — образы раскрашивают скромный наряд мысли в цветные переживания, заставляя видеть в ней богатство смысловых оттенков.

В последних текстах у Егора образы оттесняются на задний план, и словесные эксперименты всё более заменяются тезисами. Как французские поэты-сюрреалисты, он движется от абстрактного к конкретному, и даже сами метафоры у него всё явственней тяготеют к одномерности. Рядом с чисто егоровскими «Станем заповедными, как деревья», уже стоят «ёжики», которые «всегда в тумане». Это похоже на снижение поэтического накала. Хотя Егор на новых альбомах продолжает оставаться самим собой. Тем самым молодым человеком, благодаря которому весь андеграунд России знает, что всё у нас «идёт по плану».

...ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА записала четыре магнитоальбома: «Война», «Армагеддон-попс», «Русское поле экспериментов», «Здорово и вечно!».

В последних работах, помимо песен известной нигилистской социально-политической тематики, появляются интересные фолк-баллады («Русское поле экспериментов», «Насекомые» и др.).

В манере звукозаписи удачны наложения на привычный «грязный» саунд эффектов городских шумов, явно усиливающих общую напряжённость текстов.

Изображения