Тихий оборот, или Волнистые попугайчики

КОРР: Вы говорили, что вам нравится Янка — что для вас в ней самое ценное и каково её место в русском роке?

СЕВА НОВГОРОДЦЕВ: Мне нравилась Янка — из того, что я у неё слышал, первый альбом. У неё было очевидное первородство, очевидный сибирский такой звук, такая душевная боль в чистом виде, искренность. И она, ммм, поэтически задумчивая... девушка. Я не знаю, что будет дальше... Но все эти сердитые и болезненные исполнители из Сибири — они, конечно, видят мир односторонне. Однако, боль у них выражена так красноречиво, что на первое время хватает и одной стороны.

КОРР: Тогда всё это можно отнести и к Башлачёву?

СЕВА: Вот Башлачёв, Янка — это всё люди, сломанные нашей жизнью. Их, конечно, жаль — они выразили самую глубину человеческого падения и боли. Но, отдавая им дань полного уважения, их нельзя в то же время возводить в ранг иконы. Это очень опасно. Тут есть возможность некоей цикличности. Что-то на них зациклится — и начнутся новые выбрасывания из окна... Или новое саморазрушительство, в коем Янка, кажется, была замечена (? — ред.). Это всё тупиковая поэзия, поэзия, направленная — подспудно — на самоуничтожение. Отрицание плохого, конечно, должно быть, но за этим должна стоять тяга к свету.

Изображения

Комментарии

На сайте представлен лишь фрагмент интервью, тот же, что и в сборнике материалов «Янка».